– библиотечный, парковый, привычный запах Бирка. Она едва не заговорила с ним о «Тени за троном», тронутая его добрыми словами, но в последний момент передумала.

Почему? Да, ей не хотелось портить этот миг близости – то, к чему она рада была вернуться.

Но дело было не только в этом. Что-то было не так – она не знала, что именно, но чувствовала это.

Прижимаясь к коленям брата, чувствуя, как тонкие пальцы перебирают её волосы, Омилия старалась не думать о том, как и почему вышло так, что теперь она от него что-то скрывает.

Сорта. Другая охота

Двенадцатый месяц 724 г. от начала Стужи

Стром наблюдал за тем, как я собираю сумку, делая вид, что очень увлечён чтением сборника рагадской поэзии, но то и дело отвлекаясь на то, чтобы дать мне очередной совет по поводу карты поместья Ассели или того, как обычно проходили тамошние охоты и званые вечера.

– Адела Ассели редко участвует. Но к тебе, может, выйдет. Она же так любит препараторов. – Стром всегда говорил о благородной динне, лезущей в наши дела, с пренебрежением… Хотя, то и дело пытаясь отстаивать права препараторов на заседаниях совета, она, должно быть, видела себя нашей защитницей.

– Стоит взять с собой что-то удобное. Охота с диннами – то ещё удовольствие. Будешь несколько часов продираться через кусты в лесу, промочишь ноги и проклянёшь всё на свете… И всё ради чего? Ради того, чтобы завалить оленя или лису. Потом все будут надираться и радоваться так, как будто совершили подвиг.

– Спасибо за предупреждение, видимо, стоит прихватить снисс. Но вообще я люблю лес.

– Не стоит тебе налегать на снисс, – пробормотал он, переворачивая страницу. – Ты очень молода, но эликсиры и для тебя не проходят бесследно. А от снисса вдогонку здоровее не становишься.

– Ты тоже молод. И, как наставник, подаёшь мне пример.

Стром хмыкнул:

– Не сравнивай свой метаболизм с моим. И ты права: мне тоже пора с этим завязывать.

– Уверена, у тебя это легко получится.

– Ты становишься язвительной, Хальсон. Тебе это не идёт. – Но он улыбнулся и отложил книгу. Я улыбнулась в ответ, радуясь, что впервые за долгое время мы говорим друг с другом, как прежде. – Эликсиры? Блокнот?

– Я всё взяла. Кстати. У меня одна просьба… Конечно, если…

– К делу, Хальсон.

– Ладно… – я сомневалась, что это такая уж хорошая идея, но деваться было некуда. – По выходным я всегда навещаю Ласси и Аду, но в этот раз не смогу. Вот я и подумала…

– Исключено, Хальсон. Я не лажу с детьми – да ты сама видела.

– На дне рождения вы с Ласси отлично поболтали.

– Должно быть, ты не слишком вслушивалась в наш разговор. Просто напиши им, что пропустишь одну неделю. Уверен, ничего плохого не случится.

– Мне придётся терпеть приставания Ассели ради всеобщего блага, а ты не можешь сводить двух девочек в Зверосад? – я собиралась произнести это шутливо, но вышло, кажется, зло… Ничем иным я не могла объяснить то, как стремительно помрачнел Стром.

– Ладно, – глухо сказал он. – Я с ними погуляю. Пару часов! И потом – сразу обратно. Я не шутил, когда говорил, что у меня много дел, Хальсон.

– Хорошо.

Прежнее напряжение повисло между нами – и я начала жалеть, что завела этот разговор.

На следующий день автомеханика Ассели забрала меня от станции и доставила к воротам его усадьбы. Пока она ехала, за окном сменяли друг друга городские и пригородные пейзажи, а потом дорога круто свернула от фабрик в лес. Я открыла окошко и полной грудью вдохнула запахи мха и кислицы, хвои и росы. Лучшие на свете запахи. Закрыв глаза, можно было представить себе ильморское лето в разгаре. Утренний холод, бормотание Ильморки, птичье пение…

Этот лес, предназначенный для прогулок горожан и охот знати, был куда теплее, светлее, приветливей моего – и всё же это был лес. Я поймала себя на том, что беспричинно улыбаюсь – несмотря на волнение, мысли о Строме, кабелях и самолётах, Рамрике и его жене, чуждой мне компании, в которой я должна была очутиться уже совсем скоро, библиотеке, в которую мне необходимо было попасть…

Автомеханика остановилась среди прочих – я насчитала семь, – и слуга в тёмной ливрее подал мне руку, помогая выбраться наружу. Трёхэтажный дом из белого мрамора, с зелёными стёклами окон и витражей, верандами и балконами, многочисленными статуями и литьём балконных решёток, был светлым и просторным, но в том, как он поглядывал на меня сверху вниз, мне почудилось что-то недоброе. Усадьбу окружала высокая изгородь с острыми кольями, и мне представилось, как на них каждое утро корчатся пожелавшие пробраться в святая святых – а невозмутимые слуги в тёмных ливреях собирают несчастных и увозят в тачках подальше в лес, чтобы уже на следующий день всё повторилось.

По совету Строма я оделась наряднее обычного – поверх формы охотницы, чёрно-белой, с вышитыми звёздами, накинула бархатный плащ, отороченный по капюшону и воротнику белым мехом. Волосы, по обыкновению заплетённые в косы, я украсила алыми лентами, отделанными бордовым бисером. Знак уважения к дому Ассели – алый в своих нарядах препараторы использовали только по особо торжественным случаям.

Рамрик Ассели, лично встречавший меня на пороге, театрально замер, сощурившись, прижал руки к пухлой груди.

– Я очарован. Как прекрасно, дорогая госпожа Хальсон, что вы всё же нашли время почтить нас своим визитом. Уверен, вы об этом не пожалеете.

Я церемонно поклонилась – так, как учил меня Стром – и оперлась на предложенную руку.

– Мне жаль, что я не могла ответить на ваше приглашение раньше, господин Ассели. Я очень рада наконец оказаться здесь… Ваша усадьба… – я запнулась, подыскивая нужное слово.

Претенциозная? Огромная? Смущающая?

– Очень… изящная.

– Надеюсь, внутри она понравится вам не меньше. Прошу, прошу. Остальные гости уже собрались. Лёгкий завтрак, но я крайне советую вам им не пренебрегать. Нужно набраться сил перед охотой – кому как не вам знать об этом всё, не так ли? Но, думаю, сперва вам не помешало бы умыться с дороги? Я прикажу показать ваши комнаты. Прошу, чувствуйте себя как дома.

«Комнаты».

Динн Ассели определённо ничего не знал о том, как чувствовала себя дома уроженка окраины.

Переступив порог усадьбы, я очутилась в огромном зале с потолком высоким, как в храме. Сквозь витражи лился зелёный свет, отчего просторная комната, заставленная тёмной дубовой мебелью, мраморными изваяниями и гранитными вазами в человеческий рост, выглядела немного болезненно.

У высокого зеркала