гуннами, которые жили вне Лазики. И Кавад мог легко послать их против римских областей, когда бы он ни пожелал.

– Кавад будет искать предлог для вторжения в Иберию, – начал Прокл развивать то, как поведёт теперь себя Кавад. – Он запустил свою команду в Иберию, чтобы навязать обряды своей религии, зороастризма, как до сих пор в Лазику: не хоронить мёртвых в земле, но бросать их на съедение птицам и собакам… Иберийцы – христиане! И их государство охраняло обряды этой веры более строго, чем любые другие известные народы…

Вскоре после этого Гурген, иберийский король, обратился за помощью к Юстину.

И император обещал поддержать его против Кавада. Чтобы помочь Гургену, Юстин послал Проба, племянника покойного императора Анастасия, с большой денежной суммой в город Боспор в Крыму, который тогда был под гуннами, подкупить армию гуннов и послать их против персов как союзников Иберии. Но Проб, добравшись до страны гуннов к северу от Кавказа, потерпел неудачу в своей миссии и уехал оттуда, не достигнув ничего. Гунны, занятые внутренней борьбой, не могли ответить на призыв императора.

Тогда Юстин, сформировав небольшое войско из гуннов, находившихся в Византии как федераты, направил их под командой Питера в Лазику, чтобы бороться за Гургена. Кавад же послал сильную армию против Иберии. Помощь от ромеев была недостаточна, а Гурген был слишком слаб, чтобы противостоять персидскому нападению своими силами, и он сбежал в Лазику, взяв жену, детей, из которых самым старшим был Пераний, своих братьев и всех иберийских знатных людей также. Когда они достигли границ Лазики, то остановились там и, защищённые узкими горными проходами, стали сопротивляться врагам. В Лазике были две крепости, почти на самой границе Иберии, Сканда и Сарапа, расположенные в гористой и труднодоступной области. В одной из них Гурген и его многочисленные соплеменники некоторое время отбивались от персов. Но в конечном счёте они отступили перед численным превосходством персов и ушли в Константинополь.

И Юстин был вынужден отозвать в столицу византийского командующего в Лазике, Питера, вместе с его армией.

Иберия же была занята персами и потеряла свою независимость. Персы с тех пор не разрешали Иберии выбирать для себя короля. Несколько лет спустя в Иберии посадили на трон своего короля, но он тоже вскоре ушёл в Византию, где получил гарантию безопасности от персов. Ни одна из этих попыток со стороны Иберии не привела ни к какому результату. Персидский шах упрямо отказывал им в праве возвести на престол их собственного короля.

Юстин во всей этой истории понёс значительный урон на Кавказе, в Лазике и Иберии. И он решил ударить Кавада по его собственной территории, по персидской Армении и Месопотамии. В 526 году начались военные действия в Персии. Римские войска совершили набег на персидскую Армению под командой Сита и Велисария, оруженосцев Юстиниана.

– Они ещё ни разу не брили свои бороды! – обычно подшучивал стратег Юстиниан, племянник Юстина, над своими молодыми телохранителями…

Вначале военная кампания этих молодых, ни разу не бритых, казалась успешной. Они разграбили большую часть страны и ушли с огромным количеством армянских пленников. Но когда они совершили второй набег на персидскую Армению, то неожиданно столкнулись с двумя персидскими военачальниками, их значительной силой, вовлекли их в сражение и проиграли его.

За провал этого набега Юстиниан отсчитал своего телохранителя Велисария за дурно подготовленную операцию.

Одновременно другая армия ромеев под командой Либелария вторглась в Месопотамию около города Нисибина. Но здесь случилось что-то странное: армия Либелария резко повернула назад и пустилась в бегство, хотя никто не вышел против неё.

Юстину донесли об этом, и он вызвал Либелария в Константинополь.

Когда тот вступил в палату Хрисотриклина, там, кроме василевса, его секретаря и племянника Юстиниана, находился Велисарий и ещё неизвестный молодой человек. Все они сидели за столом, о чём-то, видимо, совещались. Ему же не предложили даже сесть, и он так и простоял посередине палаты, пока решалась его судьба.

Юстин резко, грубо объявил ему:

– За плохую организацию похода и неуправляемость армии, панику на территории врага вы снимаетесь с должности командующего армией!..

Он помолчал после такого заявления военачальнику. Затем, что-то решив, он сменил тон:

– Мы подумаем о вашем дальнейшем месте службы!.. Идите! Вы свободны пока!

Либеларий повернулся и вышел из палаты.

На этом же заседании Юстин назначил Велисария командующим войсками в важной пограничной крепости Дара, которая была построена покойным императором Анастасием.

– А это ваш новый секретарь! – показал он на молодого человека.

Велисарий посмотрел на того, не проронившего ни слова за всё время приёма у василевса.

– Прокопий из Кесарии Палестинской! – представился тот ему.

Высокий ростом, с умным взглядом, отлично поставленным чувственным голосом, выдающим образованного человека из хорошей состоятельной семьи.

Таким воспринял Велисарий своего нового секретаря…

После завоевания Иберии новая персидская граница достигла на севере Кавказских горных перевалов, через которые северные варвары, особенно гунны, проникали на территорию Иберии и Лазики. Эти проходы, или «ворота перед землёй гуннов», должны были охранять войска, находящиеся в Иберии. Пока ромеи были повелителями Иберии, они охраняли эти опасные проходы. Но теперь, когда они оставили Иберию персидскому шаху, они больше не отвечали за защиту проходов и не стали держать гарнизоны там.

Но Кавад полагал, что они должны всё ещё помогать ему охранять проходы если не военной силой, то жертвуя на это определённую сумму денег.

Он потребовал от Юстина значительную сумму в пятьсот пятьдесят кентинариев золота, которые персы выплачивали войску, охранявшему «ворота» от гуннов.

– Какие ещё деньги! – возмутился Юстин, когда получил об этом письмо от Кавада.

– Ну что же… Тогда жди новые неприятности от персов, – прошамкал старый мудрый квестор Прокл, хорошо знающий персов.

* * *

Юстин болел уже несколько месяцев. Старые раны не давали ему спать по ночам, изматывали. Это было бы ничего, терпимо. Но после смерти Лупицины три года назад его больше изматывало одиночество. Лупицина умерла тихо, как и тихо, скромно прожила отпущенное ей природой… И он, увидев её в гробу, впал в странное оцепенение… Все последние тридцать лет она была рядом, незаметная, услужливая… И вот её нет!.. И он потерялся, не видя её, приходя в пустой и холодный, без неё, дворец, их жилые палаты… Похоронили её тоже скромно, без шума и пышного прощания: в женском монастыре императрицы Августы, построенном Юстином и Лупициной и расположенном за церковью Святых Апостолов. Саркофаг из зелёного мрамора, в который положили её, был рассчитан на двоих: рядом с ней было место, которое уже было отведено и ему…

Племяннику