Баранцом приказали обойти квартал кругом и перекрыть улицу с другого конца. Старцев, Васильков, Егоров и Горшеня приготовили оружие – мало ли что удумают люди, стащившие из сейфа три десятка килограммов золота.

Стараясь не шуметь, пешочком двинулись к участку, владельцем которого значился Сергей Аристархов. Прижимаясь к забору, добрались до ворот, основательно заросших ранним хмелем. Остановились.

Иван потянул калитку. Заперто. Створки ворот были схвачены снаружи замком – их даже не стали трогать.

– Действуй, Саня, – шепнул Старцев.

Тот скинул пиджак, ловко перемахнул через забор и отпер калитку изнутри.

Отыскав взглядом на другом конце улицы Бойко, Иван жестами приказал подойти и занять позицию у ворот участка.

Оперативники по одному просочились через калитку. Весь обширный участок был засажен плодовыми деревьями: яблонями, грушами, вишней, сливой. По периметру произрастали черная смородина и жимолость. В глубине сада стоял двухэтажный дом, к которому между деревьев петляла тропинка из мелкого серого гравия. Метрах в пяти от дома темнела беседка под круглой крышей.

– На гравий не наступать, – инструктировал Васильков. – Идем друг за другом по грунту…

Он первым направился к дому мягкой, пружинистой походкой. Тело немного согнуто в пояснице; цепкий взгляд, рыскающий по зарослям и строениям, в руке – готовый к бою пистолет. В таких ситуациях его навыки разведчика выходили на первый план. Егоров, Бойко и Старцев были отличными сыскарями-оперативниками, но сейчас в точности повторяли манеру передвижения Василькова.

Не дойдя до застекленной веранды шагов пять, Александр остановился, прислушался…

В комнате, что располагалась слева от застекленной веранды, играл патефон. Через приоткрытую створку окна доносилось мелодичное исполнение старинного русского романса:

В час роковой, когда встретил тебя,

Трепетно сердце забилось во мне,

Страстно, безумно тебя полюбя,

Весь я горю как в огне…

Васильков оглянулся на товарищей и указал стволом на приоткрытое окно: «Слыхали? Кто-то есть».

Подобравшись к веранде, он надавил плечом на дверь. Та поддалась.

«Егоров – налево. Старцев – направо, – прежде чем войти в дом, жестами отдавал приказы бывший фронтовой разведчик. – Горшеня – за мной». Ивана он нарочно оставил снаружи. Побаивался. Вдруг придется принять бой, а друга подведет покалеченная нога.

Поднялись по двум ступенькам, зашли на веранду. Внутри пахло пылью, сушеными яблоками и сбежавшим пережженным кофе. По белой скатерти на столе безмолвно плясала солнечная рябь от листвы фруктовых деревьев.

В глубь дома вел короткий полутемный коридор. Из левой комнаты – вероятно, из зала – лились звуки романса.

Коридор был довольно длинный и заканчивался лестницей на второй этаж. Справа виднелись две двери.

Прижавшись спиной к стене, Александр осторожно заглянул в зал. Большая комната занимала почти половину площади, имела окна на две стороны и была залита солнечным светом. Справа стоял диван, у дальней стены между окон притулилась приземистая тумбочка, на которой вращал пластинку патефон. Рядом темнело плетеное кресло. Дальше возвышался такой же темный книжный шкаф.

В центре комнаты, подпевая патефону, кружилась в танце босая стройная девушка с вьющимися золотистыми волосами. Из одежды на ней был лишь легкий халатик.

«Мария Мирзаян, – узнал Васильков. – Собственной персоной».

И, обернувшись, шепнул Горшене:

– Пригляди за ней. Я проверю другие комнаты…

Девушка опасности не представляла. Смертельно опасен был тот, кто действовал заодно с ней. Или по ее указке.

Для начала майор скользнул к двери напротив. «Туалет, умывальник, душ», – мигом осмотрел он помещение в четыре-пять квадратных метров. Дверь правее ванной комнаты была плотно прикрыта. Пришлось постараться.

Осторожно приоткрыв ее, Александр заглянул в щель…

* * *

– Ефим, я останусь здесь, а ты позови Егорова, – снова зашептал в самое ухо товарища Васильков. – Старцев пусть караулит снаружи окно из этой спальни.

Он указал на закрытую дверь. Кивнув, Ефим на цыпочках отправился исполнять приказание и спустя полминуты вернулся с Василием.

Александр ввел его в курс дела:

– В зале танцует Мария Мирзаян. Одна. Ее дружок спит на кровати в спальне. Я бы сразу начал с него, но она может все испортить – заметит, крикнет – и тогда не обойдется без стрельбы.

– Второй этаж проверил?

– Позже проверим.

– Что предлагаешь? – тихо спросил Егоров.

– Я аккуратно нейтрализую Марию и передам под охрану Ефиму. А мы с тобой займемся дружком.

– Годится.

– Следите за дверью спальни…

Улучив удобный момент, когда девушка в медленном танце под романс повернулась спиной к двери, Васильков бесшумно скользнул в зал. Левой ладонью он зажал ей рот, а правой накрепко обхватил за талию. Она вздрогнула и попыталась закричать. Но вместо крика из-под крепкой мужской ладони вырывалось только сдавленное мычание. Дернувшись раз-другой, она перестала сопротивляться.

– Пикнешь – пристрелю, – ласково сказал Александр ей на ушко. – Кивни, если поняла.

Перепуганная девушка кивнула несколько раз.

– И будешь вести себя хорошо?

Она снова кивнула. Александр посадил ее на диван и передал из рук в руки подоспевшему Горшене.

– Начнет капризничать – отрежь ей шикарные волосы, – подмигнув, посоветовал майор.

* * *

Перед тем как ворваться в спальню, Васильков прошвырнулся на второй этаж. Кроме небольшой лестничной площадки на этаже имелись кладовка и две одинаковые по площади спальни. Обе пустовали.

Он вернулся вниз, проверил пистолет.

– Готов?

– Готов, – кивнул Василий.

Приоткрыв дверь, Александр глянул на мужчину. Тот спал на животе на широкой кровати под тонким одеялом.

Кровать Васильков моментально узнал. На ней лежала нагая Мария, когда Аристархов фотографировал ее через открытое окно.

Лицо неизвестного молодого мужчины было обращено к единственному окну. Правая рука лежала рядом с подушкой, и это настораживало. Под подушкой мог прятаться ствол.

Сыщики вошли в спальню. Кроме широкой кровати здесь стояли платяной шкаф и маленькая тумбочка с электрической лампой под бежевым абажуром. В углу на полу стояла черная гармонь, инкрустированная белыми цветами; рядом валялись одежда и книга, а к стене притулился видавший виды деревянный костыль.

Васильков остался у распахнутой двери и кивнул Егорову на подушку. Тот начал осторожно приближаться к кровати…

Ему оставалось сделать последний шаг. Секунда, и он завладеет оружием незнакомца.

Но из зала внезапно послышались грохот и сдавленный женский крик.

Мужчина проснулся, резко поднял голову. Мгновенно оценив опасность, сунул ладонь под подушку прежде, чем среагировал Егоров.

Но схватить пистолет ему не удалось. Три выпущенные Васильковым пули ударили по подушке, вышибая из нее фонтаны белого пуха.

Мужчина в страхе отдернул ладонь.

– Руки за голову, – скомандовал Егоров.

Отбросив подушку в сторону, он забрал небольшой «вальтер» и сунул его в карман.

* * *

После трех выстрелов в дом вломились все, кто оставался снаружи. Даже участковый инспектор