Ее собственное путешествие на «Конкорде» и связанные с нимнеудобства были все еще свежи в памяти Сары.

— А если он захочет вернуть себе своюсобственность? — спросил Франсуа. — Есть люди, которые никогда неотдадут своего, хотя им это, быть может, вовсе не нужно. К тому же я не могусебе представить, чтобы вы были безразличны своему мужу…

— Любимая вещь для битья, любимый коврик для сапог… Выэто имели в виду? — с горечью спросила Сара. — Нет, я сомневаюсь вэтом. Эдвард совсем не глуп — во всяком случае, он хорошо меня знает. Он долженпонять, что раз уж я зашла так далеко, то ни за что не поверну назад и невернусь с ним в Англию. Чтобы увезти меня, ему придется связать меня по рукам иногам и заткнуть мне рот, а держать меня пленницей невыгодно — я способнадоставить ему слишком много беспокойства, и он это знает. Нет, Эдвард прекраснопроживет и без меня.

Но Франсуа только покачал головой — он сомневался в этом.Ему было трудно представить себе мужчину, который смирился бы с тем, что такаяженщина, как Сара, ускользнула от него. Впрочем, в любом случае Эдвард Бальфорне вызывал в нем ни малейшей симпатии, и иногда в груди Франсуа разгоралосьяростное желание встретиться с ним лицом к лицу.

Время, к сожалению, летело стремительно, и не успели ониоглянуться, как Франсуа надо было собираться в обратную дорогу. И, как ираньше, он отправлялся в дорогу в смятенном состоянии духа, ибо покидать Саруему очень не хотелось. Разлука с нею давалась Франсуа все тяжелее, и онпринужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выдать своих истинныхчувств.

А Сара и не думала скрывать, как ей грустно с нимрасставаться.

— Увижу ли я вас снова? — печально спросила она,наполняя свежей водой из родника его тыквенную флягу в кожаном чехле, расшитомна индейский манер разноцветными бусами и крашеными иглами дикобраза. Этотчехол подарила Франсуа Плачущая Ласточка, но Сара этого не знала.

— Нет, — резко ответил Франсуа. — Я большеникогда не приеду сюда.

Ответ прозвучал твердо и категорично, и Сара, решившая было,что это просто неудачная шутка, посмотрела на него с немым вопросом в глазах.

— Почему вы так говорите, Франсуа? — спросила она,не пряча своего огорчения, и он сразу это заметил. Должно быть, решил он, Сараподумала, что он отправляется в далекую и опасную экспедицию на запад.

— Потому что с каждым разом мне все труднее покидатьвас, — ответил он с непроницаемым выражением лица. — После того как явстретил вас, все остальные женщины будут казаться мне невыразимо скучными.

Услышав такой странный ответ, Сара недоуменно улыбнулась.Впрочем, у нее были те же проблемы — ей очень редко удавалось поговорить подушам с кем-то, кто был бы в состоянии ее понять. Живя уединенно, она неделямине видела никого, и ее единственными собеседниками были мальчики-ирландцы,которые у нее работали.

— Я рада это слышать, — промолвила она, но Франсуаповернулся и так посмотрел на нее, что Сара вздрогнула.

— В самом деле? — холодно осведомился он. — Иэто вас не огорчает?

Франсуа знал, как боится Сара чьей бы то ни былопривязанности, которая могла бы сделать ее зависимой от другого человека. Онане раз упоминала при нем о своем намерении никогда больше не ходить замуж — даэто было просто невозможно, пока ее законный супруг был жив. Тем не менееФрансуа по-прежнему считал, что она не должна оставаться одинокой до концасвоих дней — для этого не было никаких разумных причин. Ее добровольноеуединение было бессмысленным и никому не нужным, и в первую очередь — ей самой.Но вопреки логике и здравому смыслу Сара хотела быть одна. Она так часто обэтом говорила, что он поверил ей.

— Не беспокойтесь, Сара, — промолвил он с неловкойулыбкой. — Я не хотел пугать вас.

Сара молчала. У нее не было ответов ни на один из его вопросов.Вернее, ответы были — она заранее приготовила их на такой случай, но почему-тосейчас у нее не поворачивался язык, чтобы сказать ему то, что она готова быласказать и говорила любому другому мужчине при первых же признаках опасности.

Этот последний обмен репликами омрачил и без того невеселоерасставание. Франсуа уехал откровенно расстроенный, да и у Сары было неспокойнона сердце. Он все-таки обещал ей вернуться, но не знал когда. Его путешествиячасто были долгими и опасными, и не в его власти было предотвратить все темелочи, которые могли задержать Франсуа в дороге.

Главная причина тревоги Сары крылась, однако, в другом. Запрошедшую неделю с небольшим они с Франсуа стали слишком близки, и хотя обастарательно избегали этой темы, она чувствовала, что их отношения стали иными,они больше не были отношениями друзей. Сара знала, что они могут говорить налюбые темы и обсуждать любые вопросы, у них были сходные интересы и общиепристрастия, о многом они судили одинаково. Это пугало ее, и уже не один разона задумывалась о том, чтобы попросить Франсуа не приезжать больше, но у неене хватало силы воли, и она откладывала решительный разговор на неопределенное«завтра». И вот теперь он уехал, и, по-видимому, так надолго, что беспокойствоза него вытеснило из сердца Сары все другие опасения и страхи.

Он появился только через шесть с половиной недель, воктябре, когда листья на деревьях окрасились в красный и желтый цвета и всядолина выглядела так, словно в ней с утра до вечера бушевало яркое, холодное пламя.На этот раз он не стал неслышно подкрадываться к ней: Сара увидела его первой.Он ехал через долину верхом на своем вороном, явно направляясь к водопаду, аона стояла у прогала на опушке и смотрела вниз, любуясь его уверенной посадкойи гордой осанкой. Франсуа был очень красив в своем индейском наряде — в длиннойрубахе из мягкой выделанной замши, украшенной вышивкой, бисером и полосками измеха рыси, в коротком плаще из шкуры медведя и в замшевых штанах с бахромой.Волосы Франсуа были распущены, однако вместо кожаного ремня, которым он обычноих подвязывал, на голове его был настоящий индейский головной убор — широкаявышитая повязка из кожи, за которую было заткнуто множество орлиных перьев. Онвыглядел как настоящий индеец, однако Сара узнала его сразу.

Франсуа сразу почувствовал, что за ним наблюдают.Повернувшись в ее сторону, он поднял голову и, заметив Сару, погнал конягалопом. Меньше чем через пять минут он уже влетел во двор фермы.

Бросив поводья, Франсуа соскочил на землю и, широко ирадостно улыбаясь, приветствовал Сару.

— Куда же вы пропали? Франсуа, я так волновалась завас! — с тревогой и радостью воскликнула Сара, и Франсуа почувствовал, кактепло у него стало на душе от этой искренней заботы. Он много думал об ихпоследнем разговоре, и ему казалось, что, несмотря на все свои старания, он всеже чем-то напугал или насторожил ее. Эти мысли смущали его покой на протяжениивсех полутора месяцев его отсутствия.

И он не так уж заблуждался. Прошедшие шесть недель были дляСары настоящей пыткой. Не раз она решала сказать Франсуа, чтобы он больше неприезжал к ней, однако стоило ей увидеть его, как вся ее решимость исчезла безследа.