Он направился к выходу, и Петр поспешил за ним. Вышли из ресторана на террасу, спустились по ступеням.

— Ну, я это специально начал, — произнес Дядя Веня, — чтобы тебя оттуда вытащить. Ничего умного не придумал, как про эту войну. Не знаю, почему вдруг вспомнилось. Но мне кажется, все к тому идет. Я потому Захара и оставил возле себя, чтобы он в нужный момент подтянул пацанов наших. Чую, блудняк тут зреет. Кинуть нас хотят. То есть меня, разумеется, не кинут. А вот насчет остальных — не уверен, скорее всего, вам скажут спасибо и отправят вслед за пацаном этим.

— А что с ним?

— Так его ночью в море затащили, головой вниз опустили, за ноги держали и радовались, когда он захлебывался. Заставляли каяться и прощения просить, он уже и говорить не мог, нахлебался так, что мама не горюй. Я уж вступиться хотел. Но тут какие-то мужики из-за забора, видать, увидали, подгребли и отбили его. Эти трое, что парня топили, получили по ушам, а те ребята несчастного очкарика унесли. А я стою на берегу, мимо проходят три козла, которые над дохляком этим издевались. И мне один из них говорит: «Короче, дед, ты ничего не видел. И если болтанешь где, то ответить придется». Представь! Это чтобы мне какой-то фраер приблатненный указывать вздумал! Но я с него спрошу за это. Владик этот никуда не денется. Он — шестерка Деркача или Лени Вертепа, с них и спрос будет. Ну а ты подумай, как тебе самому с этого блудняка съехать. Дернешься, так тебя утопят, а мне жалко будет. Может, тебя жалко будет, а может, девочку эту. Как она, кстати?

— Хорошая девочка. Я хотел поговорить о ней с вами. Но в другой раз уж. У меня тут дело возникло.

— О ней? — удивился Дядя Веня. — Ну, тогда уж лучше и в самом деле в другой раз.

Вернувшись в бунгало, Елагин позвонил Окуневу и спросил, как там его приятель, который неудачно искупался ночью. Егорыч ответил, что сейчас уже лучше, но морской воды парень нахватался много.

— Скорее всего, если бы пытка продолжалась, это кончилось бы для Леннона весьма плачевно. Ночью, когда его откачали и принесли, его трясло всего, сильный озноб бил от страха или от радости, что жив остался. Говорил, что вписался в игру не ради денег, а ради того, чтобы семье помочь. Бред какой-то нес. Разве чтобы помочь родным, миллионы нужны? Им лучше, чтобы ты был живой и здоровый и с нормальной головой на плечах. Ведь так?

— Вере Николаевне скажи, что искать наших Иванов будут, могут и к вам заглянуть.

— Разберутся как-нибудь. Но, по-моему, уже кто-то интересовался ими. Не милиция, потому что у одного Ивана бывший сослуживец здесь оперативником служит. Но тут есть вещи и поинтереснее. Я решил проверить эту конторку «Мрия-инвест». Похоже, совсем плохи у банка дела. Денег там нет. То есть какие-то имеются, но таких, чтобы закрыть призовой фонд, нет. А ведь должны были быть взносы участников, однако исчезли куда-то… А может, и не заводили их на счета. Так что…

— Да мне все равно как-то, мое дело — Степана Хромова оттуда вытащить.

Дверь в номере Хромов запереть забыл или оставил незапертой специально. Елагин постучал, и тут же ему почему-то показалось, что он опоздал. Толкнул дверь и вошел. Степан лежал на кровати, при появлении Петра опустил ноги на пол и поднялся.

— Простите, — произнес Хромов, — а как так без приглашения?

— Просто пришел поговорить.

— А если у меня нет желания?

— Я о вашем друге Виталике, который всем тут известен как Джон Леннон.

— Я слышал о прискорбном известии, но с чего вы взяли, что он мой друг?

— Думаю, он ваш друг в той же мере, если не больше, что и Блондинка, Вдова, Начфин, Черемуха, Кореец, тот же Зэк… Хотя Зэк в меньшей степени. Я знаю состав всей команды, которую собрал Сан Саныч. И вас хорошо знаю, а вот вы меня нет. Я дружу с Денисом Лютиковым, с Яной Ставицкой, с Гришей, который теперь официантом в кафе подрабатывает… А что касается Виталика, то известие могло быть еще более прискорбным: ночью его местные гориллы едва не утопили в море, но мои друзья его спасли. Если не верите, могу организовать встречу с ним или разговор по телефону. Но только не в номере, потому что здесь камеры, и вполне возможно, что за нами наблюдают.

Степан молчал, а потом произнес:

— Если за нами наблюдают, то наверняка и прослушивают.

— Мои друзья почти наверняка звуковой сигнал заблокировали, а если пропадет изображение, сюда тут же придут, якобы с проверкой проводки, розеток.

— Что вы хотите от меня?

— Хочу, чтобы вы уехали отсюда, потому что победитель не получит ничего. Сан Саныч, как вы знаете, уже выиграл один турнир, но тогда его пожалели. А сейчас не пощадят никого.

— Я вам не верю. Может, вы просто хотите избавиться от сильных соперников?

— Но вы же не один такой. Неужели думаете, что я обойду пять десятков человек и каждому скажу, что хорошо знаю его и всех его друзей, а потому прошу уехать? Кстати, как вы из отцовской квартиры исчезли, что никто даже не заметил? Через крышу перешли на другую лестницу там, где нет камер?

Степан кивнул.

— И с охраной договорился?

— С одним охранником, который тогда дежурил.

— Сан Саныч так посоветовал?

— Неважно кто.

Елагин подошел к балконной двери, посмотрел на море и предложил:

— Пойдем, пройдемся.

— Так мы уже поговорили. Если вы хотите меня уговорить уехать прямо сейчас, то это бесполезно. Я здесь не ради денег.

— Если хочешь Николаю Степановичу что-то доказать, то уже доказал.

— Не только ему.

— Если Яне, то бесполезно доказывать. Если Кристине, то она вроде как жена твоего отца.

— Кристина — просто друг. Но женщины здесь ни при чем. Я себе хочу доказать.

— Играя в покер — это глупо. Вот если бы ты изобрел плазменно-ионный двигатель.

— Его уже изобрели.

— Тогда почему мы по выходным не летаем на Марс? Теория есть, а ты ведь практической физикой решил заниматься.

Степан помолчал, потом кивнул:

— Хорошо, я готов пойти немного погулять. А откуда вы знаете, что я хочу этим двигателем заниматься?

Елагин не успел ответить, потому что в дверь постучали, а потом в номер заглянул парень в голубой спецовке.

— Вы позволите проверить проводку? — спросил он. — Где-то коротит на линии — не можем обнаружить. Только это займет некоторое время — полчаса, может быть. Не могли бы пока где-нибудь посидеть — в баре, например?

Степан пропустил парня в номер, следом вошел еще один, в темном костюме, который внимательно посмотрел на Елагина, но ничего не сказал.

— Если коротит, то, конечно, смотрите, — произнес Хромов и вышел из номера, а следом за ним Петр. Закрывая дверь, Елагин обернулся и увидел, как внимательно его изучает человек в костюме.