Они спустились на лифте, оказались в холле, где рядом со стойкой регистрации устанавливали банкомат с большой эмблемой «Мрия-инвест» — золотым колосом и пятью звездочками над ним. Через холл проследовали к выходу на пляж, спустились по ступеням и лишь тогда Степан усмехнулся.

— Они нас за идиотов держат, — сказал он. — «Где-то коротит, а мы найти не можем». — И перешел к делу: — Я уехать не могу, потому что у меня обязательства перед другими людьми.

— Перед Сан Санычем? Лидой? Еленой Борисовной? Перед Начфином? Но он-то уже стопроцентно вылетел. А обе женщины сегодня же закончат. Сан Саныч бьется за себя — ему просто нужна группа поддержки, но ее, по сути, нет, потому что команда ваша неэффективна. Вчера я играл против двоих ваших, и оба они…

— Захар Константинович просто нагло играет, карт нет, а он борется.

— Я про ваши подсказки друг другу. Мне кажется, за всеми внимательно наблюдает Леня Вертеп, а он-то человек опытный. Похоже, уже сейчас все понял. А представь, если кто-то из ваших работает на него, тогда живыми, может, вас и выпустят, но только… не совсем здоровыми.

— Повторяю, я слово дал.

— Кому? Сан Санычу, который приехал, чтобы отомстить за свое унижение, прекрасно понимая, что подставляет вас?

— Уже ничего изменить нельзя. Если уеду, то все решат, что я трус.

Они шли вдоль моря в сторону бунгало, в котором проживал Петр. Ветер поднимал волны, на барашках качались чайки, вдоль горизонта полз белый теплоход, и его догоняла узкая серая туча. Возле дверей бунгало стояла Аня. Она ожидала его, оглядываясь, словно куда-то спешила. Елагин немного ускорил шаг, и Степан поспешил за ним.

Аня бросилась навстречу, остановилась, посмотрела на спутника Петра, раздумывая, как видно, стоит ли говорить при нем, и все же негромко произнесла:

— Уезжай поскорее. То есть уезжайте все. — Она обняла Петра и поцеловала. Потом отстранилась и сказала: — Если ты уедешь прямо сейчас, я буду только рада.

Елагин ничего не успел ответить, как она на шаг отступила, потом сделала еще один шаг назад, улыбаясь ему и небесам. Развернулась и упорхнула, внезапно и спешно, как птичка с ветки.

Не заходя в бунгало, Елагин достал мобильный и протянул Степану.

— Леннон там записан. Вообще его зовут Виталик.

Хромов кивнул и набрал номер. Включил громкую связь, и почти сразу прозвучал голос его друга:

— Слушаю.

— Это Степик. Как твои дела?

— Да вроде неплохо теперь. А ночью уже с жизнью прощался. Меня топили и смеялись. Требовали, чтобы назвал всех, кто работает с Сан Санычем. Но им и так все известно, они просто развлекались. Если бы хорошие мужики меня у них не отбили, то мне точно каюк был бы. А вообще хорошо, что ты позвонил. Вали оттуда скорее и Пете это скажи. Он рядом стоит?

— Рядом и все слышит.

— Ну, тогда я спокоен. А вообще нет никакого покерного тура. Просто собрали лохов по всей России, кто их потом здесь искать будет? И всегда можно сказать: приезжали, мол, отдохнули и уехали обратно. Так что, пока есть возможность, бегите скорее.

— Я подумаю, — ответил Степан.

Но по его лицу было видно, что хотя решимости остаться на турнире у него поубавилось, уезжать он не хочет.

Хромов сам прервал разговор и протянул телефон Елагину.

— Уехал бы, но теперь не могу.

— Что мешает?

— Потом объясню.

Но тут раздался звонок. Звонил Егорыч, который сообщил, что можно не бояться о чем-либо говорить в бунгало, потому что на мониторе своего пульта те, кто за ними следит, видят зафиксированную картинку с видом пустой комнаты. А вот если бы были на стене часы, то стрелка бы не двигалась, и всем стало бы ясно, что камера заблокирована.

— Еще Вера Николаевна желает вам что-то сообщить, — добавил он.

И тут же раздался голос Бережной:

— Привет, Петя, и привет, Степан. Тут еще кое-кто нарисовался в гостинице. Владислав Курень. Он же Зозуля, Здор и прочее, а также его знакомая Черновол, она же Смешко. Оба разыскиваются украинской прокуратурой за мошеннические действия, а Зозуля еще по подозрению в убийстве. Мой хороший приятель в Петербурге, подполковник Евдокимов, уже направил на Украину бумагу с просьбой об их выдаче с указанием, где оба находятся. Так что в ближайшее время ждите, что придут местные правоохранители.

— Вряд ли, — ответил Елагин. И спросил: — А эта Черновол чем в отеле занимается?

— Она как раз за стойкой регистрации сидит, — ответила Вера. — Я сначала не приглядывалась к ней. А потом решила проверить — показалось, что видела прежде ее изображение. А что касается Владислава со множеством фамилий, то его и у нас разыскивают за сопротивление при задержании со стрельбой и ранением оперативника. Так что будьте оба осторожнее.

Когда разговор был закончен, Хромов удивился:

— Как у вас тут все налажено! А ты вообще кто — полицейский?

— Частный детектив.

— Откуда тогда про прикладную физику знаешь? Потом Виталик, который Леннон, рассказывал, что ты и Конфуция знаешь.

— Знаю, но только давно с ним не виделся. А вообще, когда спортом занимался, все свободное время книжки читал или в карты играл. Иногда, правда, и в шашки. Так что в шашечном турнире тоже мог бы участвовать, но там вряд ли бы далеко продвинулся.

Они зашли в бунгало, где продолжили разговор, уже не опасаясь, что их могут увидеть или прослушать. Говорили о многом, но все равно возвращались к турниру, потому что об его исходе думали оба. Степан сказал, что удивился тому, что почти все его приятели вылетели из игры, хотя предполагалась, что они полным составом окажутся за финальным столом, разыграют главный приз, а потом поделят деньги. Но как выяснилось, три месяца подготовки, наработка приемов и тайных знаков — еще не гарантия успеха. И все же, если в десятку лучших войдут Сан Саныч, Вдова, Блондинка и сам Степан, то шансы будут очень высокие, и даже почти наверняка кто-то из четверых победит в финале.

— Здесь победить не главное, — напомнил Елагин, — главное — уйти живым и с деньгами. А с этим тут может возникнуть проблема.

— Сан Саныч сказал, что на этот случай он подстраховался, только придется делиться выигрышем.

— Если он считает, что Дядя Веня, которого он позвал сюда, надежное прикрытие, то это вряд ли. Для того чтобы требовать деньги, он должен победить сам, а если будет требовать выигрыш для кого-то, то и у него возникнут проблемы. Такие же авторитетные люди Дяде Вене объяснят, что этот турнир был организован, чтобы развести лохов, а он влез на чужую территорию. Если что-то выиграет сам, возможно, и получит свою долю, а всем остальным тут никто ничего не должен. Мы все для них — овцы, а овец надо стричь. Так думают эти люди. Ты понял?

Степан молча кивнул, Елагин продолжил: