— Беломордая гадина! — пробасила она на весьэтаж. — Что это ты тут себе позволяешь?!

Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Толькотут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щекахмгновенно выступили пунцовые пятна.

— Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вамчересчур бледным, — ехидно заметил Генштейн. — Вы что же, предлагаетемне посетить солярий?

— Обозналась, Лев Михайлович, — забубнила Марфа,отступая в коридор. — Думала, тут Брюковец бесчинствует!

Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкойнаправился к лифту.

— Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковецподговорил, да?

— Да что вы! — вступилась Софья. — Все вышлосовершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел вашглавный и отослал его разговаривать с Киевом.

— Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвалаЛьва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему вглаза? — сокрушалась Марфа.

— А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, —посоветовал Мохов. — Никогда не смутишься.

— Спасибо! — буркнула та и удалилась к себе,раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.

— Ужасное недоразумение! — пробормотала Софья,обмахиваясь двумя руками. — Звонила-то не я.

— Хороший был план, — сказал Мохов. — Жаль,накрылся медным тазом.

Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодымчеловеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, чтозаказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и,позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.

На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт изкоробочки.

— Что же ты, Сонечка, уже уходишь? — прочирикалон, не давая лифту уехать. — А мы так и не пообщались.

— Всего доброго, — холодно ответила Софья ивзглядом еще добавила морозца.

Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.

— Провожу тебя хотя бы до выхода! — Он втиснулсяза ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.

Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись,Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.

— Дура! — завизжал он, словно жирный ребенок,которого обидела одноклассница. — Чтоб ноги твоей больше не было вредакции!

Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:

— Тебя не спросили!

— Еще раз придешь, я… Я тебя метлой вымету, какприблудную мышь!

— И еще раз прокатишься вверх тормашками, —пообещала Софья. — Полетишь прямо с девятого этажа!

Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице,стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позорабыло много — народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.

— Ну, Лешка, — вслух сказала Софья, выскакивая наулицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, — уж мне твоя колика выходитбоком!

В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанови Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу,которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлосьпоказывать класс в своей нелегкой профессии.

Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Васяукрадкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад еевмешательству.

— Придется задержаться часов до восьми! — заявилОлег Осипович, копаясь в своей барсетке.

— Я не могу, — тут же ответила Софья. —Извините, у меня важное дело.

Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджавгубы.

— Ты что? — рассерженно шепнул Вася и пнул Софьюногой под столом. — Какое дело может быть важнее этого?!

— Да, Софья Николаевна, — услышал и поддакнулКутайкин, — я думал, у вас повышенное чувство ответственности инеколебимое уважение к клиенту…

— Вы не понимаете! — рассердилась та. — Уменя маньяк останется без присмотра!

Вася и Кутайкин молча переглянулись.

— Есть один тип, — неохотно сообщила Софья, —которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечеромон был у меня на глазах.

— Но почему у вас?! — вздыбился Кутайкин, словноштормовая волна. — Есть ведь соответствующие органы!

— С виду он очень порядочный человек, а у меня нетникаких доказательств…

Софья отчаянно жалела, что проболталась. Это все нервы!Разве можно выдерживать такой темп и такое напряжение?

Вася и Кутайкин склонили друг к другу головы и принялисьотчаянно шептаться.

— Все, Соня, сейчас подпишем документы и поедешьдомой, — сказал наконец Капитанов, откидываясь на спинку стула. —Выпьешь чаю с медом, можешь пропустить рюмочку коньячку. И поспи подольше.Степаныч, я уверен, не будет против.

— Конечно, будет! — возразила Софья. — Я двепятницы подряд ходила в отгулы. И, кроме того, как это мы подпишем документы? Аслоган?

— Мы договорились, — умиротворенно заявил Кутайкин.

— В каком смысле?

— В обычном, — пожал плечами Вася. — Япридумал стих, а Олег Осипович его одобрил.

— Что, вот прямо сейчас?

— Да, мы давно уже ходили вокруг этого простого изамечательного слогана, — подтвердил Кутайкин. — И только чтовыхватили его из общей массы вариантов.

— И как же он звучит? — с опаской спросила Софья,перебирая в памяти Васины шедевры.

— Колобовская еда не наскучит никогда! —продекламировал тот с гордостью.

— Что ж, — сказала Софья, боясь поверить своемусчастью. — Можно приступать к формальностям?

— Конечно! — горячо подтвердил Кутайкинмаксимально в нос. — А потом я отвезу вас домой.

Софья озадаченно замолчала, а Капитанов принялся строить ейужасные рожи, ощерив зубы и вытаращив глаза. По всей вероятности, он призывал Софьюсогласиться со столь лестным предложением.

— Ах, ладно! — махнула рукой та. — Домой такдомой. Отвезете так отвезете. Только как же мой автомобиль? Не хочу завтра сутра толкаться в метро и дышать в воротники сограждан.

— Я отвезу вас на вашем «Фольксвагене», —покровительственно сказал Кутайкин, и Вася за его спиной показал Софье большойпалец.

«Что ж, я нашла временную замену Шагалову и договорилась сКутайкиным. Степаныч меня точно не уволит, даже если я смоюсь раньшевремени, — подумала Софья. — Только надеюсь, мой новый шофер нестанет набиваться в гости».