– Да что же это такое? – пробормотала она (себе под нос, ясное дело, кому ж еще?), поворачиваясь на месте и оглядывая полный круг.

Может, она просыпается? Ну, пришла сюда как лунатик, себя не помня… видела во сне другой пейзаж, такой настоящий, что теперь хоть глаза протирай – таким сомнительным кажется этот?

Да нет… Джейсон только что умер у нее на руках – вон же, комбинезон весь в крови! Ох нет… Нетнетнетнет…

Джейсон…

Папа…

– Гм… Не этого я ожидал, должен признаться, – сказал голос.

Молодой, но какой-то странно глубокий.

Его обладатель как раз выбрался из канавы (которой тоже там никогда не было!) и теперь боком подходил к ней, разглядывая окрестности – надо сказать, не менее ошарашенно, чем она.

– Я думал, оно будет… – он повернулся к ней лицом, – несколько меньше.

Лет, наверное, восемнадцать, волнистые белокурые волосы, один невозможно синий глаз… – второй вроде бы зашит. Да, и еще порез на подбородке, откуда сочилась темная, почти черная кровь.

Обладатель всех этих примет был совершенно голый.

– Только не ори, Сара Дьюхерст, – предупредил он. – Я – Казимир.

– Ты же молодой, – успела ляпнуть она, прежде чем у нее подогнулись колени.

Нет, в обморок она вроде бы не упала, но в теле вдруг образовалось такое странное ощущение, будто из него вдруг выпустили весь воздух и оно сделалось таким тяжелым, что держать его больше никакой мочи не было.

Дело было даже не в том, что именно он сказал. И не в стежках на глазу, не в окровавленном подбородке и не в том, что он знал ее имя. Просто она ему сразу поверила. Правдой слов ее двинуло в лоб, как камнем. Ну, конечно, это Казимир. Выглядит как человек, говорит как человек, анатомия вон, вся наружу – вполне человеческая… но все это было неважно. Просто Сара сразу поняла, что услышала чистую правду. Вот от этого-то ей ноги и отказали. Если Казимир теперь другой, но все еще он, значит, она точно очутилась черт-те где.

– Я того же возраста, какого был всегда, – возразил он.

Остановился рядом, осмотрел с головы до ног, проверяя, все ли с ней в порядке… – несколько смущенно, да, но все равно проверил.

– Ты, что ли, был драконом-подростком? – Сара сделала было попытку встать, но быстро передумала.

– Я и остался драконом, – уже более серьезно ответил он, – и с твоей стороны было бы мудро не забывать об этом независимо от того, как я выгляжу.

Он взял ее за локоть и поднял на ноги с какой-то могучей, но небрежной силой.

– Что до моего возраста, то мы в этом на людей не похожи.

Он сказал это так, будто выдал исчерпывающие объяснения. Что еще непонятно?

Сара теперь стояла – слегка покачиваясь, но стояла, сама.

Она скользнула взглядом по его телу и быстро отвела глаза.

– Почему ты… в таком виде?

– В неодетом? Драконы не носят…

– В человеческом.

Он слегка помрачнел.

– Ах да. Меня это тоже несколько озадачило.

– Что вообще случилось? – Сара снова огляделась. – Тут все очень похоже на дом, но…

– Но это не он.

– Где мой папа? – рявкнула она – это ужас снова захлестнул волной. – Та женщина застрелила его…

– Его здесь нет, – ответил Казимир, и на сей раз она услышала его драконий голос – словно два тембра сразу… но как? – Вернее, – продолжал мальчик, который в то же время был драконом Казимиром, – он, скорее всего, некоторым образом здесь, но не так, как ты думаешь.

Он все еще держал ее за локоть. Она свирепо стряхнула его руку.

– Прекрати меня трогать. Так где же он?

Казимир отступил; глаз сверкнул синим – у человека такого ни в жизнь не увидишь. Дракон медленно втянул воздух носом.

– Пахнет по-другому, – сообщил он и попробовал еще раз. – Зеленее.

– Чем что?

– Чем прошлый мир.

– А сейчас тогда что?

– Нечто, о чем раньше только строили теории, – он ухмыльнулся, и если бы Сара, предположим, так до сих пор и не поверила, что перед ней настоящий дракон, после этой ухмылки от сомнений осталась бы кучка пепла; ухмылка гипнотизировала, она намекала на тайное знание, от которого ваши внутренности превратятся в студень. – Но на памяти живых никогда не видели своими глазами. Пророчество…

Сара выпрямилась во весь рост; все головокружение разом смело от белой, слепящей ярости.

– Если ты мне сию же минуту не дашь прямой и понятный ответ, клянусь, я тебя поколочу. Я фермерская девчонка и куда сильнее, чем ты думаешь.

Он задумчиво перевел взгляд на середину дороги, где только что лилась кровь и звенели вопли… где земля несла следы увиденного сквозь ауру огня.

– Что ж, хорошо. Я не знаю всего, но что-то я определенно знаю. Шпора богини содержит глубокую, очень глубокую магию – это канал для сырой, неприрученной силы, о которой я тебе рассказывал. Когда-то ее вырвали у богини в надежде, что физическая неполнота каким-то образом ограничит ее силы. Потом она исчезла, и о ней все позабыли – и люди, и драконы. Вот до этого самого дня. Шпора – это много всего. В том числе это ключ.

– От чего?

– От других миров.

– Так это другой мир? – хотя… в это почему-то оказалось легче поверить, чем она думала; правда слов ощущалась такой реальной… – Но он очень похож на…

– Есть бесконечное число вселенных, – сказал Казимир. – Они существуют бок о бок друг с другом. Их создает каждый выбор, совершаемый в каждой из них, а дальше они беспредельно ветвятся, отражая разные возможности. Четыре года назад математик по имени Эрвин Шредингер изложил эту теорию на конференции в Ирландии. – Казимир сурово поджал губы. – Но драконы, разумеется, знали об этом гораздо дольше.

– Но если мы сейчас в другой вселенной, как нам попасть обратно, в свою? Моего папу застрелили?

– Но не того, который здесь.

– Я понятия не имею, о чем ты…

– Посмотри, как близка эта вселенная к той, прошлой. Тебе не кажется, что и люди здесь будут похожи?

Сара растерянно заморгала.

– Ты хочешь сказать… Здесь, в этом мире, есть другая я?

– Да, – кивнул Казимир и нахмурился. – Но нет другого меня.

– Я этого не понимаю, и мне плевать, – решительно отрезала Сара. – Как мне вернуться домой?

– Шпора богини перенесла нас сюда. – Он снова посмотрел на дорогу. – Она же может и вернуть. Но – и сейчас ты должна реально услышать мои слова, Сара Дьюхерст! – мы не можем попасть назад.

– Что? Но почему?

– Потому что уничтожение спутника