что делают исключительно хорошо натренированные убийцы. – Бремя, которое я разделила с тобой.

Малкольм окинул взглядом дорогу. Тела… шериф, тот мальчик – его все еще видно под кипящей аурой, забравшей девочку… ее отец – лицом вниз, без движения, в ширящейся луже черной крови…

– Зачем? – спросил Малкольм.

– Ты смеешь спрашивать свою Митеру Тею зачем? – искренне оскорбилась она.

– Смею, – ответил, не оборачиваясь, он.

Дальше нужно быть осторожной. Очень на самом деле осторожной.

Сомнения. Возможно, дело просто в близости конца. Сколько бы мальчик ни говорил, что принимает его, человеческой природе свойственно сопротивляться. Возможно, он ничего не смог с собой поделать. Интересно, сможет она одолеть его в поединке? Сама же, в конце концов, и тренировала…

– Ибо не зрят они в сердцах драконов, – сказала она, медленно заходя ему за спину (рука привычно легла на рукоять пистолета). – Они жаждут этого. Они веками пытались понять. И даже несмотря на то что некоторые все-таки думали головой… а другие почитали драконов, защищали их – люди все-таки хотели знать. Проникнуть в сердце дракона.

– Спутник, – промолвил Малкольм.

– И это было бы только начало. – Она сделала еще один бесшумный шаг. – На спутнике они бы не остановились.

Повисла опасная пауза.

– Но ты их все-таки остановила.

– Я. И ты. – Каждая точка означала шаг. – Ты будешь вознесен во славе, Малкольм. Она ждет тебя.

– Не ждет. Ты говорила, что миссия принесет мир. Что остановит войну между людьми и драконами.

Опять.

– Так и будет. На веки вечные. Окончательный мир для драконов, которых больше никогда не потревожит ни один человек. Другой дороги не было. Слушай свою Митеру Тею, дитя. Она знает.

– Я совершил убийство, Митера Тея.

– Ради правого дела.

– И я жестоко ранил того, кто со временем мог бы меня полюбить.

Ну, вот и он. Второй мальчик. Который, вне всякого сомнения, и отвратил помыслы Малкольма от благой цели.

– Ты не оказался бы здесь, не повстречай его в самый нужный момент. Даже с моей помощью.

– Он – не просто случайность на дороге, Митера Тея. Он человек, целый и цельный, сам по себе.

– Мне так жаль, что у тебя на сердце рана. Эта способность любить лишь доказывает, как правы мы были, избрав именно тебя.

– Мне интересно, кто избрал тебя, – проронил Малкольм.

Вот теперь агент Вулф почуяла реальную опасность. Это вам уже не просто неподчинение… – это ересь. Настолько же немыслимая для Малкольма, как и умение дышать огнем. Пора с этим кончать.

– Я не причиню тебе вреда, – сказал он, все так же спиной к ней и не снимая руки с когтя. – Можешь застрелить меня, как решила. Хотя мне и невдомек почему.

– Потому что люди слабы, сколько бы они ни кричали о своей любви к драконам. Ты бы все равно рано или поздно заговорил и, возможно, помешал бы этому миру сгинуть в огне.

– А ты? Ты не заговоришь?

– А меня здесь уже не будет.

Вот тут он обернулся. Понимание всходило зарей у парня в глазах – понимание того, как абсолютно его предали. Она смотрела, как оно катится по чертам его лица, словно эхо подводного взрыва. Дуло ее пистолета смотрело ему прямо в лоб – их разделяли каких-нибудь три фута. Она бы давно уже его застрелила, да только рука мальчишки все еще лежала на Шпоре.

– Ты пыталась устроить так, чтобы голубого убили? – спросил он. – Ты же обещала просто его отогнать.

– Подчас приходится совершать злейшее богохульство ради общего блага, дитя.

– Как Верящий может такое говорить? Как можно в такое верить и все равно звать себя Верящим?

– Отпусти Шпору богини, Малкольм, – мягко сказала она. – Ты должен это сделать. Сейчас же.

– Кто ты такая? – в голосе его был страх.

Она опустила голову, уставилась в землю, вздохнула. Дуло пистолета тоже качнулось вниз. Он чуть-чуть расслабился, надежда воспряла и потянулась к ней…

Как она и хотела.

– Время пришло, – сказала агент Вулф, вскинула пистолет и выстрелила.

Малкольм был вполне способен узнать маскировочный прием, столкнувшись с ним посреди дороги. К тому времени, как дуло снова оказалось вровень с его головой, из рукава уже выпало лезвие и резануло женщину по кисти.

Пистолет полетел вон, выстрел ушел в ночь, клинок полоснул так глубоко, что отхватил ей напрочь указательный палец. Она вскрикнула, пистолет упал на землю рядом с пальцем.

Значит, битва.

Малкольм прыгнул на нее, в полете успев удивиться, что, несмотря на рану, она уже летела ему навстречу. Кулак непострадавшей руки тяжело врезался ему в висок. Он поглотил силу удара, устоял и снова рубанул клинком. Она отскочила, уклоняясь, и он воспользовался отступлением, чтобы рубануть еще, еще, еще… Она ускользнула дальше, вне зоны поражения, взглянула с улыбкой:

– Брось Шпору, Малкольм.

Покатилась по дороге с кувырком (еще немного, и было бы сальто), избегая очередного взмаха клинка, стремительно рванулась к нему за спину, почти достала Шпору… Он попытался прыгнуть ей обеими ногами на спину, сломав хребет – она сама его научила, немного зверства иногда не повредит… Но именно поэтому она все поняла и вовремя откатилась.

Замах сверху, еще одно рубящее движение, однако она с невиданной силой поймала его запястье в воздухе и зафиксировала. Пот заливал уже оба лица.

– Ты заставила меня убивать, – прошипел он.

– Ради правого дела, – прошипела в ответ она.

– Какого?!

Она пнула его в коленную чашечку – боль! треск! он зашатался… Она поползла на четвереньках к когтю, но он рухнул сверху, всем весом, повалил, встал коленями на руки. Она смотрела на него снизу.

– Ради чего я убивал? – взревел он.

– Чтобы спасти драконов… навсегда, – выдохнула она.

Мощно взбрыкнув ногами, она опрокинула его и в падении успела съездить кулаком в лицо. Теперь она стояла над ним; коготь был прямо позади Малкольма, и аура все росла, пульсировала, тянулась через дорогу…

Он вскочил и заработал следующий удар. Зуб выскочил из челюсти; он сплюнул его на землю. Четырехпалая длань, вся в крови, сгребла его за горло, во второй очутился подобранный с нечеловеческой скоростью пистолет.

– Кто же ты такая? – ахнул он снова.

– Я уже говорила. – Дело уперлось ему в лоб. – Я – твоя Митера Тея.

– Что случилось с моей настоящей матерью?

Она не сразу ответила – явно такого не ждала.

– Ты был сиротой. Как и все остальные.

– Многовато сирот у Верующих, если так подумать.

– И ты решил задуматься об этом сейчас?

– Это потому, что за спину тебе прокрался Нельсон с камнем в руке.

Она обернулась. Знала, что нельзя, но все равно