новейшим оборудованием, сцену, где когда-то выступал и классы, в которых преподавал.

Идя с ним по длинным, широким коридорам, я слышала музыку из-за закрытых дверей кабинетов, где велись репетиции в данный момент. Скрипка, пианино, труба… Эти звуки наполняли меня восторгом, окрыляли и улыбка не сходила с моего лица.

‒ Хотела бы я учиться в таком месте, ‒ призналась я, вызвав улыбку Дэниела.

‒ Тебе это не нужно.

Я взглянула на него с вопросом.

Притянув меня к себе, он сказал:

‒ Ты и без того превосходна, Микаэлла.

Это было невероятно приятно услышать. Я старалась сдержать выражение радости на своем лице, но не получилось.

‒ Когда-то ты так не думал, ‒ напомнила я, пряча смущение.

Он невозмутимо пожал плечами.

‒ Возможно, я просто немного вредничал.

‒ Ты? Вредничал? Не может быть! ‒ Я изобразила шок, на что он улыбнулся.

Подбежав к нему, я ловко запрыгнула на него, обхватив руками и ногами.

Боже Всемогущий, похоже, я по уши влюбилась в этого парня! Иначе, почему мне хочется взлететь и танцевать в воздухе всякий раз, когда он рядом?

‒ Мы можем остаться здесь навсегда? ‒ пробормотала я напротив его губ.

‒ Здесь, в Джуллиарде? ‒ усмехнулся он.

Его руки держали меня за попку – это было приятно.

‒ Нет, в Нью-Йорке. Не хочу возвращаться в Лондон. ‒ Я поморщилась.

С тех пор, как о наших отношениях стало известно, мне было непросто каждый день приходить в театр и работать во враждебной среде.

Не знаю, что именно наплели про меня Джун и Пиппа (в последнее время эти двое очень сблизились), но между мной и остальными ребятами из труппы напряженность была слишком ощутимой.

‒ Все будет хорошо. Ты же знаешь это? ‒ заглянул в мои глаза Дэниел.

Сомнение было написано на моем лице.

‒ В следующем месяце состоится премьера, и ты покоришь всех своим танцем. Зрители будут тобой заворожены, и твоей грацией. Они влюбятся в тебя и твой талант.

Он говорил с такой убежденностью, и от его слов мое дыхание перехватывало. Это то, что я видела в своих снах и чего так страстно, горячо желала.

Но разве только это имело значение?

‒ Люди, с которыми я работаю, ненавидят меня.

Дэниел вздохнул. Затем он опустил меня на пол и, взяв за руку, подвел к зеркальной стене. Развернув меня спиной к себе, он заставил меня посмотреть на свое отражение.

‒ Что ты видишь в этом зеркале, Микаэлла? ‒ Его тон был твердым и авторитарным. Не понимая, к чему он ведет, я растерялась.

‒ Себя и тебя. К чему это все?

Я попыталась повернуться к нему, но он тут же вернул меня в прежнее положение, положив ладони на мою талию.

‒ Знаешь, что вижу я? Девушку, которая может достичь все, о чем мечтала с тех пор, как ей исполнилось пять. Кого-то особенного, того, кого ждет большой успех и захватывающее будущее. Но талантливых людей много, Микаэлла, а великими становятся единицы. Для этого нужно кое-что большее, нежели только талант. Стержень внутри и воля; готовность идти вперед, чтобы ни случилось. Так ты готова к этому?

Его глаза впились в мое отражение, а я, похоже, вовсе перестала дышать. Казалось, он проник мне в самое сердце, заглянул в самые потаенные уголки души.

Выдохнув, я кивнула.

‒ Хорошо. ‒ Губы Дэниела слегка приподнялись. Он развернул меня к себе, взяв за плечи. ‒ Ты пришла в театр не для того, чтобы заводить друзей. Они могут не любить тебя, могут ненавидеть, завидовать – но они не смогут не считаться с тобой. Ты лучшая в труппе, лучшая в этом театре. Я знаю это, и они знают это. Никто не любит тех, кто на вершине или на пути к ней. Но разве это на самом деле то, чего ты желаешь: всем нравится и быть хорошей для каждого?

Я покачала головой: сначала медленно, затем смелее.

‒ Нет.

‒ Тогда привыкай, что о тебе будут говорить малоприятные вещи. А некоторые станут откровенно ненавидеть. Это цена успеха.

‒ Говоришь из собственного опыта? ‒ прищурившись, спросила я.

Дэниел хмыкнул.

‒ Не трудно догадаться.

‒ Я понимаю, о чем ты. Просто… мне надо привыкнуть. ‒ Я подошла к хромированному поручню, проведя по нему рукой. ‒ Я и прежде сталкивалась с конкуренцией, но раньше…

‒ Раньше ты не претендовала на звание солистки, ‒ перебил Дэниел.

‒ Именно.

Я кивнула с невеселой улыбкой. Мне все еще не верилось, что я, простая девочка из Чехии, могу стать солисткой такого театра, как Аполло. А в дальнейшем…

Мне было страшно загадывать так далеко.

Что, если постановка провалится? Что, если провалюсь я? Никто не знал, как пройдет премьера. Сейчас мы могли только строить догадки.

‒ Ты прав – я должна сделать выбор, и по сути ведь нечего выбирать. Я знаю, чего хочу – всегда хотела, и это не желание быть хорошей и удобной для всех. Дело ведь даже не в том. Мне просто жаль, что все так получилось с Джун.

‒ Ты знаешь, что я об этом думаю, ‒ сдержанно ответил Дэниел.

‒ Знаю: дружбы в нашем деле не бывает, ‒ подавленно отозвалась я. ‒ Но ведь ты дружишь с Виком, а он тоже связан с театром.

‒ Вик не наденет трико и не попытается отобрать у меня работу.

Его тон был сухим.

‒ Это очень цинично.

‒ Это правда, ‒ спокойно возразил Дэниел.

И, к сожалению, тут он был прав. Совсем недавно я могла лично в этом убедиться.

* * *

‒ Черт!

‒ Что так…

Я замолчала, увидев, что Сиенна заметила раньше меня – Дэниела. Очень сердитого Дэниела. Он стоял на тротуаре перед домом и хмуро смотрел на наше такси, которое как раз начало притормаживать у обочины.

‒ Ооо. Кажется, он злится. ‒ Я с тревогой посмотрела на Сиенну, и так, как я была пьяна, эта сцена показалась мне комичной.

Мне было страшно и одновременно хотелось улыбнуться. Этим вечером Сиенна неожиданно заявилась к нам и заявила, что украдет меня на несколько часов для девичника. Мы отлично провели время, посетив несколько баров, но вечер как-то затянулся.

‒ Еще как! ‒ закивала не менее пьяная сестра Дэниела. ‒ Если уж специально спустился, чтобы встретить нас!

‒ Приехали, ‒ оповестил водитель, повернувшись к нам.

‒ Пару минут подождите!

Сиенна толкнула дверцу и не без труда выбралась из машины, а я следом за ней. Улыбнувшись Дэниелу, я помахала ему рукой,