хуже, чем от самой беседы, нить которой она и правда начала терять. — Что там с вызовом?

— Поймешь когда-нибудь, сейчас еще рано.

— И ничего не рано, я…

— Самое главное запомни: ты — такая, как они. Не как я.

— Потому что ночью брожу по болотам? — усмехнулась Вика.

— Потому что идешь туда, где тебе страшно, когда за поворотами ничего не видно и не понятно. Вот это и есть неравнодушие.

— Эм… Я как-то иначе его воспринимала.

— Душа у тебя неровная. — Геннадий Федорович для наглядности изобразил рукой что-то вроде волны. — Сама ведь чувствуешь. И приятель мой чувствовал то же.

Вика сонно встряхнула головой, поставила чашку на землю и поднялась.

— Я, пожалуй, пойду. Поздно уже.

— Одна-то доберешься?

— Ну, вы же сказали — повороты, овраги… Мне это все должно нравиться.

— Нет, не должно. Это ты нравишься им.

Вика непонимающе кивнула, махнула на прощание рукой и, пожелав старику доброй ночи, отправилась в сторону дома. Его рассуждения казались странными и запутанными, но она чувствовала, что в них есть какое-то здравое зерно и что, говоря о ней и ее деде, Геннадий Федорович был на редкость близок к истине.

Что это для нее значит, было неясно, однако пенсионер определенно на что-то намекал, а не просто так философствовал. Ее это касаться не может, следовательно, речь о деде. О том самом деде, который очень вовремя залил в подвале новый пол, да еще и сочинил неправдоподобную отмазку, по какой причине это сделал. Неужели Геннадий Федорович что-то знает?

От торопливой прогулки и вечерней прохлады сонливости поубавилось, голова начала соображать, в душе зародились новые подозрения. Что ей пытался сообщить пенсионер? Почему не сказал напрямую? Может, ей вообще почудилось и никакого подтекста в его словах не было? И с чего вдруг всплыла история про шубу? Чушь какая-то, дед ведь не пропавшим мальчикам ее подарил. В этом случае логика была бы примерно понятна, а тут что?

Или Геннадий Федорович намекал на интерес деда к Женьке, если вообще говорил о ней? Нет, такое было бы видно, да и тетя Надя не могла проворонить: пусть она не самая образованная женщина на свете, но с житейской мудростью у нее точно все в порядке. Получается, что дед просто пожалел бедную дочку домработницы, решил ее порадовать? Но купить пару конфет — это одно, а шуба — совсем другое. Да и не жил дед настолько хорошо, чтобы такими вещами разбрасываться. Уж действительно нашел бы способ отправить родной внучке. Опять какая-то ерунда получается, ничего не понятно.

Когда Вика дошла до города, стало темно, огней было мало, на улице приглушенно светились лишь несколько окон — похоже, люди смотрели телевизор или сидели за компьютером. Она подумала о тихих семейных вечерах, которые они со Львом проводили вместе совсем недавно, об их планах на будущее, о столь любимой скучной спокойной жизни… И повернула к дому Ильи.

* * *

Внезапному и позднему визиту никто особо не обрадовался, Кристина даже пробурчала что-то о том, что у отца совсем поехала крыша из-за своей личной жизни, и отправилась спать. Сам Илья хоть и старался быть вежливым, но тоже едва сдерживался, а вот Вика чувствовала себя на удивление комфортно, куда лучше, чем днем.

— Как думаешь, что значит — быть неравнодушным? — спросила она, прихлопнув комара на руке.

— Это значит — не придушить незваную гостью.

Они сидели под старой раскидистой липой за пределами участка Ильи, но окна своего дома он мог видеть и время от времени на них посматривал, похоже пытаясь сторожить Кристину.

— Да брось, ты мне рад.

— Уверена? — Он серьезно на нее посмотрел. — Ты не представляешь, насколько другой была моя жизнь до тебя.

Вика смутилась, понимая, что он имеет в виду не только перманентные неприятности, и поспешила сменить тему:

— Ты не помнишь, как мой дед относился к Женьке?

— Мне стоит спросить, почему…

— Нет.

— Тогда просто отвечу. Ничего странного не помню, он к детям был вполне безразличен, если ты об этом.

— Ну, может, он ее как внучку воспринимал или вроде того?

— С чего бы?

— А как он вообще себя вел, когда я уехала?

— Слушай, я не особо присматривался к чужому деду. Обычно он себя вел, только еще большим затворником стал. Но это же нормально: раньше он из-за тебя чаще выходил и общался, а тут вроде как уже и не надо. Что ты опять начинаешь?..

— Да так.

— Узнала что-то? — прищурился Илья, и Вика поразилась его прозорливости.

— Что я могла узнать через столько лет? Не выдумывай.

— А ты домой-то вообще собираешься?

— Не так уж и поздно…

— Я не про этот дом.

Вика мысленно себя отругала. Конечно, он спрашивает, когда она уедет. Почему все постоянно об этом спрашивают? Ладно еще Сычев, которого она действительно достала, но Илья…

— Когда посчитаю нужным, — отрезала Вика.

— Да это и так понятно. Я планами интересовался.

Вопрос поставил в тупик. В самом деле, какие у нее планы? Что еще она надеется узнать, кроме того, что уже узнала? Информации вполне достаточно, чтобы запрыгнуть в машину, обнять Льва и больше никогда сюда не возвращаться.

— Хочу найти Васю, — определилась Вика. — Не спрашивай зачем, понятно, что он мне не слишком дорог. Просто хочу.

— Ты ведь в курсе, что половина местных считает, что в пропаже мальчика виновна ты? — вкрадчиво осведомился Илья и с беспокойством взглянул на темные окна своего дома.

— С ней все в порядке. И со мной тоже.

— С детства понимал, что все проблемы из-за девчонок, — невесело усмехнулся Илья. — Так когда тебе рожать?

— Я… Э… — Вика успела забыть о своем положении и была вовсе не в восторге от того, что ей напомнили. — Я еще не знаю, буду ли. У меня… У меня сейчас…

— Твой жених против? — В его голосе чувствовалось злорадство, но Вика решила не обращать на это внимания.

— Он как раз очень хочет ребенка.

— Значит, ты не хочешь?

— Я… Да иди к черту, что