– Билл Голдинг и Ева Танис были здесь, Пол, – начал он. –Голкомб, скорее всего, за ними следил. Я хотел привлечь их в качествесвидетелей. Наверное, где-то произошла утечка.

– Что они должны были рассказать? – спросил детектив.

– Пол, я думаю, что они замешаны в том убийстве и попытаютсясвалить все на миссис Брил.

Дрейк взглянул на Мейсона, ожидая от него какого-нибудьзнака. Адвокат жестами принялся объяснять ему, что он должен был что-тоговорить, но Дрейк никак не мог понять, что именно Мейсон хотел от негоуслышать.

– И что вы собираетесь теперь делать, шеф? – спросила Делла,видимо догадавшись, чего ждет Мейсон.

Тот довольно улыбнулся и опять жестом показал, что онаправильно догадалась.

– Теперь мне остается только одно, – сказал он. – Если нашистражи порядка собираются обвинить Сару Брил по ложным свидетельствам, мнепридется использовать все возможные меры, чтобы ее освободить… Или же мнепридется… – Тут Мейсон снова заговорил жестами.

– А чем это может грозить миссис Брил? – старательнопоинтересовался Дрейк, на этот раз все-таки поняв жесты адвоката.

– Не знаю, – ответил Мейсон. – Ей придется или признать своювину, или же настаивать на своей невиновности. Я просто не знаю. Ты непредставляешь, как трудно защищать клиента, который ничего не может рассказатьо том, что случилось, и о том, виновен он на самом деле или нет. Господи, все,что я знаю, – это то, что она может быть виновной. Пожалуй, мне придетсясходить к ней и узнать, как она относится к тому, чтобы признать свою вину.Думаю, я смогу смягчить обвинение до убийства второй степени.

– Наверное, вам бы не слишком хотелось, чтобы полиция узналао ваших намерениях? – быстро спросила Делла Стрит.

– Конечно же нет! – воскликнул Мейсон. – Пусть они думают,что я буду биться до конца, а потом, в последнюю минуту, я начну с нимиторговаться. Я до самого суда буду действовать так, чтобы они считали, что я непойду на уступки. Я не хочу сейчас раскрывать свои планы. Они воспримут это какслабость и тогда уж точно не дадут мне передохнуть… Чем больше я об этом думаю,тем больше убеждаюсь в том, что мне немедленно надо повидаться с миссис Брил. Авы, ребята, держите оборону, – закончил он и, схватив свою шляпу, вышел изофиса, с силой захлопнув за собой дверь.

– Ну, кажется, на этом все, мистер Дрейк, – заявила ДеллаСтрит, когда они остались одни. – Думаю, если бы мистер Мейсон хотел, чтобы высделали что-нибудь еще, он бы сразу отдал указания.

– То есть ты хочешь сказать, Делла, что нам ничего не нужноделать? – спросил ее Дрейк.

– Ничего, кроме того, что велел шеф, – ответила она.

– Ладно. Значит, будем ждать. – Еще раз взглянув наторчавший из стены микрофон, Дрейк открыл дверь и медленно вышел в коридор.

Добравшись до госпиталя, Перри Мейсон обнаружил Сару Брилсидящей на кровати.

– Здравствуйте! – весело поприветствовал он свою клиентку. –Как у вас дела?

– Хорошо, как и следовало ожидать, – широко улыбнуласьмиссис Брил.

– Я поражаюсь вашей выдержке! Вы так спокойны, несмотря нато что у вас сотрясение мозга, сломана нога, вас обвиняют в убийстве, ивдобавок ко всему вы еще узнали о смерти брата.

– Ну, я могу или посмеяться над всем этим и смириться, илиже просто смириться, – ответила женщина. – Что касается обвинения в убийстве,то это ваша забота, как меня от него избавить. Что касается Джорджа, тут мы уженичего не можем сделать. Я только надеюсь, что его убийцу накажут посправедливости. Если честно, для меня это шок. Я очень любила брата. Мне будетего не хватать, но на своем веку я видела множество смертей, мистер Мейсон, истараюсь смотреть на жизнь и на смерть проще. Если человек родился, значит, ондолжен умереть. Жизнь похожа на ручей, смерть – всего лишь часть жизни, неотъемлемаячасть. Если бы дети продолжали рождаться и никто бы не умирал, мир сейчас былбы перенаселен. Если бы дети не рождались и никто бы не умирал, это был быскучный мир, полный разочарований, без молодости, веселья, любовных романов,медовых месяцев и детского смеха. Мне жаль, что Джордж умер, но, значит, пришелего час. Да, я по нему скучаю. Но когда я о нем думаю, жалею не его, а себя.Это трудно объяснить, мистер Мейсон. Возможно, я покажусь вам бесчувственной,но это далеко не так. Я была очень привязана к Джорджу. Теперь он умер, но всемы когда-нибудь умрем.

– Я понимаю. Давайте-ка теперь немного поговорим о вас, –сказал Мейсон, придвигая стул к кровати миссис Брил.

– Обо мне?

– Об уголовном деле на вас.

– И что же с этим делом?

– Вообще-то все складывается не так уж и хорошо, – сообщиладвокат.

– Мне жаль, мистер Мейсон, но я ничем не смогу вам помочь. Яне помню, что произошло после полудня того дня, когда был убит Остин Куленс…Сигарету, мистер Мейсон? Я знаю, что вы курите, и не возражаю… Нет, спасибо, яне составлю вам компанию. Но вы, пожалуйста, курите. Так что же заставило васко мне прийти? Говорите, не старайтесь как-нибудь смягчить удар.

– Плохая сторона того, что вы ничего не помните, заключаетсяв том, что вы не сможете ничего отрицать.

– Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?

– Пока что против вас свидетельствовали лишь обстоятельства.А теперь просто представьте, что появился кто-то, кто прямо скажет, что виделвас в доме Куленса и слышал, как вы сделали роковой выстрел. Вы не сможетеэтого отрицать.

– Кто сделал такое заявление? – спросила Сара Брил, спокойноглядя на Мейсона.

– Никто, – ответил он. – Пока никто. Человек по фамилииГолдинг и его жена сидели в ночь убийства в машине напротив дома Куленса. Онислышали два выстрела и видели, как кто-то выбежал из парадного входа, засовываяна бегу что-то в сумочку. Это мог быть пистолет.

– А что они сделали потом?

– Уехали. Сразу же после того, как узнали человека,выбежавшего из дома.

– И кто это был?

– Вы, – произнес Мейсон, пристально глядя женщине в глаза.

Какое-то время Сара Брил молчала. Затем она вновьзаговорила, и в ее голосе слышался неподдельный интерес, будто они обсуждаликакую-то научную проблему.

– А сколько прошло времени между выстрелами и тем, как накрыльце кто-то появился?

– Очень мало, – ответил Мейсон.

– И они твердо уверены, что это была я?

– Так они говорят.

– Как вы думаете, вам удастся что-нибудь сделать с ихпоказаниями на перекрестном допросе, мистер Мейсон?