ограде пришла рябь пространственных искажений, а здания сменились зарослями омерзительно кривых низкорослых берёз с выступающими на коре безумными рожами. Храм, правда, оставался прежним, однако сменилась резьба на его внешних стенах. И на смену барельефам с изображением процесса учёбы представителей разных рас, пришли картины величественных сражений, в которых существа неопределённой расовой принадлежности втаптывали в грязь рептохов, рептохорсов и логов.

Храм знаний как-то внезапно превратился в храм… войны? битв? может быть вообще вартагов⁈

— Мы в заднице! — первым подал голос Зелод, едва они отошли от первого шока и перестали пытаться пробиться через ставшими единым целым каменные врата. — Причём в настолько глубокой, что даже слов нет! Верно, Грасс?

— Погоди, не спеши… — протянул сын торговца, несколько затравленно оглядываясь по сторонам.

Он конечно пытался держаться, но Птоломей видел — Грасс потрясён едва ли не больше, чем все остальные, и несмотря на весь свой опыт, что делать дальше не знает.

В отличие от него Птоломей чувствовал себя значительно более уверенно. Возможно это было связанно с тем, что он изначально осознавал весь риск задуманного ими предприятия, а возможно слишком часто оказывался по уши в дерьме, выполняя приказы Кии’л’дорега, но пока коллеги паниковали, Птоломей занимался делом. Успокоил Ирэн, набросил на себя и на неё по Радужному Щиту, затем запустил комплекс диагностических заклинаний…

— А ты я смотрю словно и не удивлён? — сразу заметил необычность его поведения Грасс и кажется даже приободрился.

Но не по причине появившейся надежды, а просто потому, что на горизонте замаячила фигура виновника общих бед. И, судя по скрестившимся на Птоломее яростным взглядам, коллеги с радостью ухватились за данную мысль.

— А должен? — рассмеялся Птоломей, неожиданно для себя ощутив какую-то удивительную легкость. Да и как иначе, если всё самое плохое — срыв планов — уже произошло? Всё, что остаётся, это выживать, биться в кровь и идти, идти вперёд. Ну а уж в этом он всегда был хорош! — Коллеги, вы же чувствуете эти эманации, эти колебания Силы, дрожь реальности, наконец? Вы забыли, куда мы направлялись? Хфургово семя, так я напомню. Мы в грёбаном Лесу Смерти, и здесь всегда всё не так! Понимаете⁈ Всегда!

Птоломей ничего хорошего от этой своей речи не ждал, даже был готов, что она окончательного его рассорит с коллегами, и тем удивительнее для него стало, когда нарастающая враждебность остальных вдруг сменилась растерянностью и лёгкой стыдливостью. На какое-то мгновение он даже успел восхититься вдруг прорезавшимся у себя талантом к риторике, но потом ощутил в воздухе характерный аромат ментальный магии и…

— Идиоты⁈ Неужели вы не заметили, что вы под заклятьем⁈ — выкрикнула Ирэн, которая и была автором прочистившего мозги собравшимся во дворе магам контрзаклинания.

Сама она, как и Птоломей, находилась под Щитом и потому не пострадала, а вот остальные… остальные едва не стали жертвой наведённого чужой волшбой раздора.

— Проклятье!! — первым разобрался в произошедшем Грасс и вслед за Птоломеем наколдовал себе полноценный Радужный Щит. — Проклятье, проклятье, проклятье!!! — продолжил ругаться он, принявшись ощупывать окружающее пространство щупами магии. — Ищите мага!! Никакими артефактами так тонко не сработать, здесь работал живой чародей!

— Какой, к хфургу, чародей⁈ Грасс, очнись! Мы здесь первые за не знаю сколько столетий, — прогудел в ответ из-под глухого шлема Зелод, который защитным чарам всегда предпочитал надёжность рунной брони. В любой опасной ситуации вместо стандартной для молодых магов волшбы он всегда тянулся к весьма недешёвому амулету Призыва Доспеха и то, что молодой маг до сих пор был жив, лишь доказывало разумность выбранной им тактики.

— Если бы чародей, дружище. Если бы… — парировал Грасс внезапно севшим голосом.

Он явно о чём-то догадывался, однако что-то сделать или хотя бы озвучить свои мысли, не успел. Воздух перед входом в храм задрожал, и перед экспедицией охотников за знаниями вартагов возникла фигура самого крупного из когда бы то ни было виденных Птоломеем мархузов — в холке он был выше полутора саженей. Тварь сидела на свободном от пыли участке двора, по-кошачьи прикрыв передние лапы хвостом, и с плотоядным интересом наблюдала за людьми. Причём это был явно не молодой зверь, нет, судя по седине в его шерсти и нечеловеческой мудрости в глазах, перед ними был настоящий патриарх этого проклятого богами рода. Непонятно как до сих пор выживавший и очевидно изрядно проголодавшийся.

— Почему он до сих пор жив⁈ — пискнул кто-то, возможно Швайн.

— А ты подойти и спроси, — огрызнулся обычно молчаливый Герул и тут же, не сводя взгляда с этого короля мархузов, вполголоса спросил: — Напомните, у кого в роду были маги-укротители? Диана, кажется у тебя? Значит тебе и решать проблему. Мы работать с монстрами не умеем…

— Можно подумать я умею, — зло прошипела девушка, тем не менее медленно выдвигаясь из-за спины Зелода вперёд. — Я на рассказах деда училась, а практику на кошках проходила!

— Вот видишь. А перед нами как кошка и есть. Только очень большая, — усмехнулся Герул, вытягивая из-за пояса артефактные перчатки. — Работай, а мы тебя подстрахуем.

Большинство, разделяя его точку зрения, поддержало сказанное нестройным гулом. Помимо Птоломея промолчал лишь Грасс, да Зелод попытался возразить:

— Тебе же сказали: она не умеет!

Но его попытка встать на защиту подруги пропала впустую. Диана тронула его за локоть и помотала головой:

— Не надо, я попробую.

И сделала ещё несколько осторожных шагов, остановившись в каком-то десятке саженей от мархуза. Теперь была лишь она и зверь, и только магия могла решить, кто над кем одержит верх.

Во всяком случае так думала и Диана, и все прочие, искренне верящие, что в случае внезапной агрессии монстра, они смогут выдернуть девушку из его лап. Ну как же, куда этой наверняка «разваливающейся от старости» тварине до родовой магии потомственных укротителей! Однако Птоломей всё время ощущал во всём этом какой-то подвох. И пока Диана под снисходительным взглядом мархуза шептала заклинания, он крутил ситуацию то так, то эдак, всё надеясь найти ту занозу, что никак не давала ему покоя.

И ведь нашёл!

— Ошейник!!! На нём рабский ошейник!!! — яростно зашептал он, ткнув пальцев в почти утонувшую в густой шерсти кожаную полоску.

— И что? — зыркнул на него заметно обеспокоенный Зелод.

— Раб подчиняется только хозяину. И никакой внешней магией это не исправить, — продолжил Птоломей, одновременно