* * *

«Не пишу давно. Рисую и гуляю по парку.»

* * *

«Переехали. Холодно. Ингвар снова уехал без меня. С документами жопа.

Холодно. Февраль. Временный интернет. Дождь. Работы нет.»

142

НЕ ПРО ЗАЕК

* * *

«Стук в дверь. А у меня музыка и басы. Я снижаю громкость и падаю на карачки. Первый этаж. Одним глазом смотрю в окно. Вижу фигуру полицейского. Пульс зашкаливает. Вдруг за мной?! А Ингвар уехал навестить семью на пару недель...

Меня трясёт. Я ползаю по полу. После долгого (не знаю, сколько стучали) гулкого ужаса, вываливаюсь на площадку. Вижу под дверью засунутую записку. Дрожащими руками беру, практически не читая. Повестка? Изгнание? Пиздец всему?.. Одеваюсь и со смятой бумажкой в руке и телефоном выхожу на берег Марны. Дозвониться до Ингвара не хватает кредита. Звоню Надин...

Позже, пройдясь нервным шагом и вздохнув речной сырости, слегка успокоясь, разворачиваю бумажку. Штраф за неоплаченный проезд в электричке. Не на моё имя!

Позвонила хозяину квартиры. До нас в квартире, оказывается, жил какой-то парень, и когда его схватили контролёры, назвал свой прежний, неактуальный адрес. Вот мудак!

Контролёры. Милые люди! Старые добрые контролёры. Оплачивать проезд — наше всё! Это всё, на что я сейчас способна...»

* * *

«Когда приехал Ингвар, меня сорвало. За то, что до сих пор мы не можем сдвинуться с мёртвой точки. За то, что он путешествует, а я не могу без документов. За то, что ссыт. За то, что я ссу! И вижу сны, как меня где-нибудь останавливают полицейские...

За то, что его не было тут, пока я ползала на карачках

143

Галина Хериссон

и сердце выпрыгивало из груди. За то, что он не сможет защитить меня в случае чего. За то, что я недостаточно хороша для его буржуазной семьи, но ни он, ни они этого никогда не скажут!

За то, что мы только что переехали и ещё не разобрали вещи, а он твердит, как ему тут плохо и надо снова переезжать. За то, что все друзья твердят нам в голос: “Чевой-то вы не поженитесь!” За то, что я так мало зарабатываю...

И валяние по полу, и руки на горле.»

* * *

«Я долго не писала. Так много всего... Старый компьютер накрылся.

Я долго собирала документы. Я продала пару картин. Мы путешествовали с Ингваром. У Ингвара появилась любовница. Я сижу на холме, смотрю на Марну и пишу пейзаж. Сестра Ингвара — Эсфирь, подарила коробку масляных красок. С его семьёй мы очень подружились. С его любовницей мы тоже подружились, но гораздо меньше. Я писала её портрет... Вы знаете, когда рисуешь кого-нибудь подробно так, внимательно, “пристрастно” — невозможно его не полюбить!

С его друзьями мы ездили на море, пока он ездил повидать её и сказать, что не может меня оставить... Good boy!

За окном приливы и отливы... В Нормандии я совсем ненадолго и нечасто. Море шумит — это приятно. В первый раз на побережье Ла Манша я была лет семь назад, но об этом не стоит. Я просто тогда впервые увидела море... В проёме мне видно песок, море и небо. Я их рисую акварелью. И ещё траву и крыши вдалеке. Когда отлив — оголяются камни. Они похожи на халву.

144

НЕ ПРО ЗАЕК

А чайки — на больших белых кроликов... Je mange la soupe en regardant la mer 46...»

* * *

«Эсфирь сказала Ингвару:

— И ты хочешь бросить русскую художницу ради немецкой математички?! —ей одной я могла позвонить и обрисовать ситуацию. Кто ещё мог знать моего Ингвара лучше сестры...

Ингвар ещё раз ездил к своей Утэ. А я тем временем нашла нам другой домик, в соседней деревне через Марну. Мы снова переехали. Я поступила в арт-скул в Версале и ездила туда за тридевять земель на двух электричках и метро через Париж...»

Переломное

«Я честно пыталась выкарабкаться из моей ситуации. Я нашла адвоката, которая занималась проблемами иностранцев. А нашла я её случайно, когда снова шла устраиваться няней к одной женщине, а та меня не могла нанять. Нанимая нелегалку, она рисковала своей карьерой юриста. Вот она и присоветовала мне одну из своих коллег...

На гонорар и бумажки уходили все деньги.

Мне нужно было собрать семь лет моей жизни в кучу, рассортировать, задокументировать и разложить по полочкам. Разные доказухи. Что я не верблюд. Без адвоката я бы не справилась. А деньги — от негусто проданных мной картин... Картины, те, что я продала, были не мои (с моих-то кот наплакал), а те, что я нашла опять-таки на парижской помойке, ещё до Ингвара...

46  Я ем суп, глядя на море

145

Галина Хериссон

Вот,