Запыхавшийся Андрей вместе с Сычом, который также оказался за пределами «Ладоги», ввалились в спортзал. Крепкие парни, многих из которых Андрей знал, слушали Раша. Позади вождя, скрестив на груди руки, высился могучий Кач. Мало кто обратил внимание на прибывших, потому как люди приходили и приходили.

— …их знает, откуда они взялись, — выпученными глазами Раш водил по лицам присутствующих. Крутецкие очки ободком сидели на темечке. Кожаная жилетка с пушистым воротником, выглядывающие из-за плеч катаны, мускулистые татуированные руки в напульсниках, кожаные мотоциклетные штаны со шнуровкой, кувалдоватые берца делали его викингом современности, а если учесть огонь и ярость в глазах так и вовсе богом войны. — Похер, кто они такие и что из себя представляют. Все они смертные, — Раш тыкал большим пальцем за спину, — мы их кончали и кончать будем. У них острые жвала, мощные щупальца, но у этих тварей нет этого, — он сдернул с плеча ремень и воздел над головой оружием с толстым коротким стволом, с нахлобучкой — пламегасителем, со здоровенным магазином сверху, с оптическим прицелом, с тонким прикладом, с автоматной рукояткой, на сошках…

На первый взгляд эта базука показалась Андрею самоделкой. Окончивший военное училище, он считал себя более — мене знакомым с отечественными и некоторыми образцами зарубежного огнестрела, но такую штуковину видел впервые.

Как потом выяснил, базукой оказался автоматический, причем снайперский гранатомет Барышева под снаряд ВОГ и ГПД переработанный и улучшенный белорусскими конструкторами. Шестизарядный с магазином и двадцати девяти зарядный с лентой с него можно было стрелять с руки. Кроме, снайперского прицела на него мог навешиваться тепловизор и лазерный целеуказатель.

Немногим позже Андрей увидел это оружие в действие, а сейчас Раш продолжал зажигать и мотивировать:

— В основном они хлипкие, жидкие, распускаются, как сосиски. Надо и панцирных вскроем. Разлетаются от наших плюшек как дрисня по стенке, — он снова потряс базукой. — Они пришли за нами, по наши души. А вот хрен им в грызло! Черт знает, кто их выдумал и слепил такими, может сам черт, ученые разберутся потом. Наша задача отстоять родной Черкесск и конкретно дать по седлу мерзким тварям! — Раш снова вскинул руку с гранатометом.

— Да! Дадим по седлу! Смерть мутярам! За Черкесск! — послышались громкие возгласы. Народ зашевелился.

— За мной, бойцы! У кого нет холодняка, топайте в оружейку! Затычки не забудьте! После мочилова всех угощаю «дэнсом»! Первому кто укокошит мутяру — наградной пекаль!

«Утюги» ломанулись за вождем.

Андрей не спешил. Он даже не знал, где «оружейка». Следуя в потоке, быстро нашел место раздачи того самого «холодняка». У распахнутой решетчатой двери толпились люди, доносилось металлическое бряцанье, гомон.

Андрей протиснулся к прилавку, за которым хозяйничал одноухий мордоворот. Тот вытаскивал из кучи музейных экспонатов оружие по пожеланию бойца и вручал. Андрей попросил топорик с длинной рукояткой, с маленьким хищно загнутым оголовком.

— Потом верни, — буркнул мордоворот. Так, он говорил всем. — Затычки возьми! — гаркнул уже развернувшемуся и готовому уйти Андрею. Достал из-под стола пластиковую коробочку, швырнул ему в руки.

Передвигаясь энергичной трусцой в группе с одноклубниками по направлению главного входа, Андрей увидел ранние сумерки. Рыхлый свет проникал в усиленную швеллерами арку и призрачным пятном рассыпался по ржавой галтели с надраенной до блеска подошвами тропой.

Под множеством ног металл гудел и вибрировал. Приглушенный перестук крупноколиберов, сосредоточенные лица, лязг оружия создавали напряженную и тревожную ауру. Смерть уже сновала между людьми, заглядывала им в лица и облизывалась.

Сердце бухало в такт с ударами каблуков по железу. Вдруг засвистело. Садануло так, что потемнело в глазах. О коробочке Андрей вспомнил, когда упал на колени, выронил топор, и руками крепко зажал уши. Прибывая под снегом, он чувствовал себя в безопасности и намеревался заткнуть слуховые каналы, будучи снаружи. И таких опрометчивых оказалось немало. Кто, как и он, сжимал голову руками, кто корчился, кто орал, кто вовсе рухнул без чувств. Справа Киря бился в припадке и ртом пускал пену.

Трясущимися пальцами Андрей достал коробочку, первую берушу сунул в правое ухо, полез за второй. Та выпала, закатилась под корчащегося Боцмана. Андрей заметил, что уши у него были заткнуты, но он все ровно испытывал боль. Атака ультразвуком длилась минуту, не больше, но за это время, кроме рези в ушах, пришлось пережить пытку микроволновкой. Казалось, в нее засунули голову и она вот, вот взорвется. Сердце билось трудно, натужно, словно кровь превратилась в кисель.

Наконец, Андрею удалось выцарапать из-под Боцмана берушу и заткнуть левое ухо. Наступила непривычная глухая тишина.

Следующий удар ультразвуком Андрей перенес куда легче. Он поднялся на ноги и двинулся вверх по галтели, обходя и переступая через пораженных. Раш вышагивал впереди с базукой наперевес, в больших наушниках, энергично кивая в такт музыке. Бойцы постепенно оправлялись, кто мог, поднимался и шел за вождем.

В ноздри вкрадчиво вполз химозный душок. Под снегом, где он присутствовал, но в меньшей концентрации, и к которому Андрей успел привыкнуть, на поверхность вновь обретал силу.

Свет не резанул по глазам, как ожидал Андрей. Тусклый день сыпал снежной крупой, унылый вечерний пейзаж смазал и без того скудные краски. Вверху на фоне серого неба парил «кальмар».

Мутант приближался с северо-запада и еще был далеко. К проходу стекался народ. Люди испуганно озирались, вжимали головы в плечи, торопились.

Раш вышел на поверхность, прошел несколько шагов, обернулся. Окинул взглядом поредевший отряд, отстегнул от пояса откуда-то взявшийся мегафон, проорал:

— Всем рассыпаться! Смотрите под ноги! Могут прорыться «скальпы» с «плавунами», — сочилось сквозь беруши. Был бы Андрей дальше, вряд ли услышал. Впрочем, ничего ценного вождь не сказал. И так все было понятно. Раш еще что-то орал, когда его перебил пронзающий свист, словно ввинчивающаяся ледяная иголка акупунктурщика в самую «анахату». А через несколько секунд к ней присоединилась еще одна. Морщась от боли, Андрей завертел головой. С севера к городу парил второй, более крупный «кальмар».

На высотке боевик развернул спаренную зенитную установку ЗУ-32 в сторону более предпочтительной цели и открыл огонь короткими очередями.

Мутант никак не реагировал на снаряды, казалось, зенитка лупит холостыми, либо стрелок безбожно мажет. С другой крыши к «кальмару» устремился дымный шлейф. Расстояние было велико, и кумулятивный боеприпас, пущенный из РПГ, не достиг мишени. Ушел вниз и, зарывшись в снег самоликвидировался.

Третий левиафан надвигался со стороны Чапаевского и плыл над необитаемой восточной частью Черкесска. Он был дальше остальных «кальмаров» и в компании. За ним маячило нечто непонятное. Как будто гигантская бабочка — вытянутое темное тело с изгибом, с маленькой головкой. Держалась в