– О них вам лучше Эльку спросить. Вон, на скамеечке курит. Она всех девок в Маркове знает.

– А ты – нет?

– А я – только симпатичных!

– Ладно, сейчас и спросим. – Положив ручку, Максим поднялся. – Ну, вставай! Чего расселся? В дежурке пока подождешь.

В дежурке было весело и многолюдно. Собралась не только дежурная смена, но и Дорожкин, и техник-криминалист, и почти все патрульные, кроме тех, кто был на маршруте. И даже был посторонний – журналист Левушкин с фотоаппаратом.

Вообще-то такие сборища в дежурке не положены, но… Сам начальник, вернее врио, сидел на месте дежурного и читал вслух свежий номер газеты «Серп и Молот»:

– …и вот эти люди в милицейских погонах каждый день, каждый час, каждую минут берегут наш покой! Обычные, такие же, как все мы, люди, неброские и простые… Эх, Никанорыч! Неброский ты наш!

Громыхнул хохот… Корреспондент, смутившись, покраснел.

– А вообще – хорошая статья, товарищ Левушкин! – Встав, Игнат подошел к журналисту и крепко пожал ему руку. – Нет, правда, хорошо написано! Все как есть… без лишнего этого пафоса и… В общем, спасибо! Думаю, коллеги со мной согласятся…

– Да конечно! – со всех сторон послышались одобрительные возгласы.

– Здорово написано!

– Молодец журналист!

– Побольше бы таких статей, а то обычно всякую ерунду пишут!

– Африканыч, ты мне тут не политиканствуй! – Оглянувшись на техника-криминалиста Теркина, начальник строго погрозил пальцем.

Из рации послышалось шипение, какие-то обрывки слов.

– Слушаю, Гладиолус! – схватил микрофон дежурный.

В ответ в динамике снова зашипело, потом раздался треск, перебор гитары, и зазвучала песня:

– Тополя, тополя, в горат мой влублен-ные…

Ревякин качнул головой и строго посмотрел на дежурного:

– Иван Никанорыч! У тебя там патруль пьяный, что ли?

– Да не умеют они так петь! – сняв фуражку, Никанорыч вытер вспотевший лоб носовым платком. – И на гитаре не умеют…

– Так это радио, товарищ капитан! – подсказал кто-то из сержантов.

– Понимаю, что не телевизор… Шучу!

– …деревца зеленые…

Песня оборвалась столь же внезапно, как и возникла.

– Вам бы диоды поменять да подпаять малость, – заметил скромно стоявший у стеночки Толик.

– Диоды… – задумчиво протянул Игнат. – Кое-кто нам давно обещал… А, Максим?

– А вы диоды купили?

Мезенцев еще со школы увлекался радиотехникой – мог починать несложный приемник или проигрыватель. А вот насчет милицейской рации все же был не уверен. Слишком много в ней было всего такого… профессионального…

Водворив подозреваемого обратно в камеру, – а куда его еще девать? – Макс вышел на крыльцо:

– Гражданка Селиванова? Заходите.

– Ага!

Поспешно бросив окурок, Эля побежала в отделение…

– …Про девчонок? – усевшись на стул, девушка машинально закинула ногу на ногу. – Про девчонок я вам, товарищ милиционер, так скажу – сами они на Тольку вешались, да еще как! Одной я даже врезала, когда они меня побить пытались. Дело было на танцах, в клубе… С женихами-то в Маркове не очень. А тут Толик после армии! Умный, красивый, интересный… – Эльвира томно вздохнула. – Весь при всем! А соседка, Катька Козлова, та, про которую вы спрашиваете, тоже к нему клеилась. Вот, сами смотрите – Толик с утра музыку заведет, и она тут же! Сидит у окошка, зараза, слушает, будто других дел нет. А еще – выглядывает, сторожит. Тольку увидит – тут же высунется, скажет что-то… Пластинки? Да, да, записывал. Сказал, от ателье подработка… Я, да, в училище продавала, по госцене – по шестьдесят копеек. Толик строго-настрого предупредил, чтоб не выше, а то это… спекуляцией считаться будет.

– Значит, от ателье подработка…

– Да, он говорил, что до армии еще там работал. В отделе «Звуковой сувенир».

– А записи для переписки где брал?

– У него друг в Ленинграде, моряк, в загранку ходит… Магнитофон новый! А в городе – радиола «Урал», большая такая, здоровская! Сто рублей стоит, но Толик по дешевке купил, с рук, сломанную… Починил вот и…

– Хорошо-хорошо… Здесь вот распишитесь… Все, больше не задерживаю.

– Спасибо… А Толик? – Девчонка обернулась в дверях, грустная и какая-то потерянная. – Его когда? Ну, в тюрьму…

– К лишению свободы, гражданочка, у нас только суд приговаривает! – наставительно пояснил Максим.

– А когда суд?

– Да, честно сказать, думаю, что обойдемся без суда. Вину ваш дружок признал полностью, раскаялся…

– Значит, не посадят? Правда?! – Эльвира восторженно всплеснула руками. – Вот же здорово-то!

– Но метелкой-то ему помести придется, не знаю, сколько уж начальник назначил…

– Я помогу!

– У вас, гражданка Селиванова, пока только предупреждение! Так и ступайте себе. Еще на вечерний автобус успеете.

Выпроводив свидетельницу, Мезенцев подошел к окну. Вечерело. За дальними холмами и лесом пылало жаркое золотистое солнце. Зудели комары… И еще что-то… Мотоцикл! Старенький черный «Минск» с одиночным сиденьем. А, это ж тракторист Славков в гости пожаловал! Молодец Дорожкин, не забыл про повестку.

Прочитав объяснения Толика и Эльвиры, Славков на этот раз запираться не стал – раз уж те сами признались. Показал, что гражданина Епифанова знает давно, с пионерского лагеря, и означенный гражданин где-то по весне предложил ему помочь с распространением пластинок «Звуковой сувенир».

– Да, сказал, что подрабатывает в ателье, в звукозаписи. Сказал, план не выполняют. И еще просил не болтать, потому что – конкуренты, да и вообще. Вот я и не болтал… Сосед? Какой сосед? А, Лутоня? Да ничего, не безобразит. Он вообще спокойный, если не достают… Да, девки к нему малолетние приставали – дразнились… Вот дуры-то! Знают, что лучше не задевать.

– Здесь распишись… – Мезенцев пододвинул исписанный листок. – И к участковому загляни, кабинет рядом. Что-то он от тебя хотел…

Вновь подойдя к окну, Максим потянулся и зарядил в машинку чистый лист бумаги. Отказное постановление все же лучше было бы напечатать, а не писать каракулями от руки. Заодно печатать на машинке потренироваться. Опера не только ноги кормят, но и машбюро. По бюрократии судят!

– Постановление о прекращении уголовного дела… – одним пальцем набил Максим. – Мной, пом. оперуполномоченного УР сержантом Мезенцевым, в ходе проверки материала КП за номером…

Черт! Слово «милиции» пропустил после «сержанта». Это ж специальное звание, так и надо четко писать – не танковых же войск сержант!

Черт!

Испорченное постановление полетело в корзину…

– Тьфу!

Туда же отправился и следующий листок…

– Тьфу! Тьфу! Тьфу!

И еще парочка…

Когда младший опер наконец закончил с постановлением, солнце уже скрылось за дальним лесом. Часа два провозился, чего уж! Чаще надо тренироваться, меньше ручкой писать, а больше – на машинке печатать. Вон как Пенкин! Любо-дорого посмотреть… А конспекты старые так и не привез, забыл. Но в следующий раз обещался…

Пора уже было и закругляться да идти домой. Мать уже,