Ни объявления, ни вступления. Робин наклоняется к микрофону и начинает петь. Поет он не в лад с музыкой, и мне кажется, что у него во рту лягушка, но Грейси подпрыгивает и подбадривает их криками.

И я делаю то же самое. И Тони тоже. Даже Калеб присоединяется. Слава богу, он не выкрикивает ничего неуместного.

И так продолжается целых полчаса. Они исполняют песню за песней – ни одна из них мне незнакома, хотя по дороге сюда Грейси включала их треки в машине. Вообще-то она и раньше их мне включала. На Spotify, кажется, или на SoundCloud? Может, и там, и там. Чем дольше они играют, тем лучше они звучат, но стоит признать, что Джексон Риверс куда лучше поет и играет на гитаре. Грейси я говорить об этом не собираюсь.

В исполнении Джексона было что-то интимное. Несмотря на постоянные вопли из зала, он пел так, что казалось, будто эта музыка и эти слова – только для меня.

Наблюдая за Робином, я думаю, что он слишком старается. Может, нервничает, что продюсер, возможно, здесь и наблюдает за ними? Сложно сказать.

Но мне как-то не по себе.

Я раскачиваюсь, пытаясь попасть в такт музыке. Барабанщик у них неплохой. Вслушиваюсь в текст: стоит признать, тут Грейси права. Не так уж плохо.

Тони не отпускает меня и нежно держит руки у меня на бедрах. Люди начинают обступать нас, пытаясь подобраться поближе к сцене, и Грейси это не нравится:

– Ничего не видно! – вопит она.

– Садись ко мне на шею! – Калеб кричит Грейси, наклонившись через нас.

Она скрещивает руки:

– Только через мой труп!

– Как скажешь. – Он пожимает плечами. – Мое дело предложить.

Я продолжаю танцевать. Тони смеется рядом; он так близко, что меня бросает в дрожь.

– Они такие забавные.

Через пару минут Грейси подходит к Калебу, и тот закидывает ее на плечи. Она вопит от восторга, широко улыбаясь:

– Вот теперь все видно!

Она громче всех подпевает песням, крепко обхватив бедрами шею и голову Калеба. Он держит ее ноги, чтобы она не упала. Толпа вопит. Она машет Робину, когда тот заканчивает очередную песню, но он лишь смотрит на нее и хмурится. Это его единственная реакция на девушку, с которой он встречается.

Придурок.

Группа начинает другую песню, Тони хватает меня за руку и со словами «Пойдем со мной» вытаскивает меня из толпы.

Я следую за ним, не беспокоясь о Грейси. Хоть Калеб ее и бесит, с ним она в безопасности. Ему просто нравится ее злить.

Но все мысли о Калебе, Грейси и их вздорной прелюдии исчезают, как только мы заходим за угол недалеко от пожарного выхода. Тони обнимает меня и приподнимает, его руки обхватывают мою попу, а я обвиваю ногами его талию. Он такой сильный. Не удивительно – он же спортсмен, но я все равно впечатлена.

Мы ничего не говорим, нет никакой прелюдии. Он сразу целует меня. Очень жадно. Горячие уверенные губы сливаются с моими, я чувствую настоящее волшебство и полностью расслабляюсь. Публичные проявления чувств – не мой конек, но почему-то я позволяю ему лапать меня в темном коридоре.

Даже если кто-то из подростков сюда зайдет – нам все равно.

Его пальцы впиваются в мою плоть, он прижимает меня крепче, его язык двигается все активнее. Как же хорошо. Я постанываю. Я запускаю пальцы ему в волосы и оттягиваю их. Прижимаюсь к нему тазом, чувствую его твердый член, и мои трусики мгновенно становятся влажными.

Я хочу его. Даже сильнее, чем в прошлый раз, потому что теперь знаю его вкус, как ощущается во рту его член и как он выглядит во время оргазма. Хочу ощутить это снова, и еще больше. Даже не представляла, что могу так возбудиться под визг Bat’s Cave.

Тони первый заканчивает поцелуй.

– Наверное, не стоит делать это прямо здесь.

Его дыхание сбивается, он прижимается лбом к моему, его грудь вздымается. Я прикасаюсь к его щеке. Прижимаю руку к его груди и чувствую, как быстро бьется его сердце. Он такой горячий. Ой, я сказала это вслух?

– Это из-за гребаной куртки. Я сейчас сварюсь. Зачем я ее вообще надел? – Он так зол на куртку, что я хохочу. И он вслед за мной.

– Мне нравится, – шепчу я, когда мы заканчиваем смеяться. – Ты в ней такой сексуальный.

– А ты просто огонь в этой майке. – Он убирает одну руку с моей попы, а я плотнее обхватываю его талию ногами. Он кладет руку мне на грудь и нежно проводит пальцем по соску. Между ног начинает тянуть, и в голове тут же возникают образы нас с Тони – на этот раз мы обнажены. И в постели.

– Мне нравится этот черный лифчик, – говорит он, прервав мои грязные мысли.

– Я знала, что тебе понравится. – Я самодовольно ухмыляюсь.

– Эй. Мы разве не как друзья сюда пришли?

– Правда? – Я удивленно поднимаю бровь. – Ты можешь так уверенно это утверждать после того, что случилось в машине?

– Люблю тебя поддразнивать. – Он хихикает.

– В этом нет ничего дружеского.

Я скольжу рукой вниз и трогаю его эрегированный член. Впечатляет.

– Вынужден не согласиться. Это очень даже дружелюбно. – Он упирается в мою руку. Как бы я хотела прикоснуться к его коже.

Я медленно поглаживаю его.

– Нам, наверное, пора вернуться.

Он удивляется:

– Ты серьезно?

– Они заметят. А потом попытаются нас найти. – Я продолжаю поглаживать его, обхватывать рукой, чувствуя его форму.

– Так пусть поищут.

Я сжимаю его член, и он издает прерывистый вздох:

– Будешь продолжать в том же духе, и я кончу в штаны.

– Нет, этого нельзя допустить. Не нужно тратить ее впустую.

Я опускаю руку. Он явно расстроен.

– Отпусти меня.

Он выполняет мою просьбу.

– В смысле «не нужно тратить впустую»?

– В том смысле, что я хочу, чтобы ты кончил вечером в меня или мне в рот. – Я улыбаюсь. Он стонет. – Я об этом.

– Ты мучительница, – он почти рычит, уткнувшись лицом мне в волосы.

– И тебе это нравится.

Ухмыльнувшись, я беру его за руку и веду обратно в поредевшую толпу. Куда делись девчонки? У них что, комендантский час? Завтра в школу?

Мы не произносим больше ни слова и подходим к Калебу и Грейси. Она все еще сидит у него на плечах, раскачивается в такт музыке, и Калеб по инерции тоже раскачивается. Группа исполняет медленную песню, и те, кто остался в зале, качают поднятыми руками, держа телефоны с включенными фонариками. Мы останавливаемся рядом с Калебом, который бросает на нас многозначительный взгляд. Он сжимает руками бедра Грейси, она пищит и опускает взгляд.