Сказал и покинул комнату.

А я осталась сидеть, с грустью смотря то на Хэйвена, то на открытую книгу.

Нет.

Не может быть, что я все это надумала. Хасраши никогда не надумывают. Они видят мир в истинном цвете. И как бы я ни относилась к Хэйвену, я видела в нем больше, чем в любом драконе.

Уверенно поднялась. Посмотрела на книгу. Как бы там ни было, может, написавший ее в чем-то и ошибался. Но кто-то потом очень постарался, чтобы кто ни попадя не прочитал её. Мало того, именно эту книгу выбрала Эльна. И вдруг меня осенила догадка. А если она выбрала ее потому, что ничего более близкого не нашла? Если я ищу не то, что нужно?

Схватила книгу и устремилась в сад. Пока солнце не осветило город, нужно успеть узнать, что хотела сказать мне Эльна.

– Охраняй, – бросила аракарне.

Тварь, лежавшая за кроватью, подняла голову, глухо и очень грозно рыкнула, словно сказала:

«Будет сделано, ценою жизни не позволю тронуть драга!»

Эльна стояла, в задумчивости смотря в глубину сада.

Я села на край фонтана и раскрыла книгу на моменте о высших силах.

– Это не то, что нам надо. Но намек поняла. Ты хотела сказать, что искать нужно о древних?

Статуя молчала. И молчание у нее было очень говорящее. И мимика одухотворенная и очень благожелательная. Из чего я сделала вывод, что поняла все правильно.

– Элкар сказал, ваша прабабушка была жрецом культа древних. А те умели награждать драконов истинной силой тьмы.

Молчаливое согласие. Я продолжала:

– Я предполагаю, что, возможно, вы знали нечто большее о культе и обратились к древним, а те уже дали Хэйвену настоящую темную магию. Так?

Меня окутало пронизывающим холодом. Взгляд Эльны стал до того обреченным, что я словами подавилась.

– Нет, не так? Или не совсем то?

Вот могла бы она двигаться, судя по мимике, начала бы нервно отстукивать ногой.

– Я, наверное, пойду поищу что-нибудь о древних, – произнесла я вкрадчиво.

Ответом был пинок холодного воздуха, в прямом смысле. Меня буквально потащило по аллее. Я цеплялась за ветки, спотыкалась на камнях, поскальзывалась в неудобных туфлях.

– Да поняла я, поняла! Бегу, тороплюсь! – кричала, задыхаясь, подхватив подол платья, в котором безбожно путалась.

В «беседку» влетела запыхавшаяся, с первыми лучами солнца и со сбитым набок чепчиком.

Ко мне с потолка тут же опустился уже знакомый огонек. Вопросительно завис перед лицом.

– Древние! – выдохнула я, подгоняемая холодным ветром по ступеням. – Нужно найти все о древних!

Огонек метнулся в глубину коридора, и когда я вбежала в библиотеку, то увидела, как он вместе с Даром мечется между стеллажами.

Фосфорический хвост последнего то появлялся между полками, то пропадал.

Ветер вокруг меня взвыл.

– Они торопятся! – осадила было его я.

Но появившаяся морда Дара, едва завидев меня в вихре, сделалась настолько испуганной, что я поняла: нам и правда нужно тропиться. Скоро солнце осветит город и владыка покинет замок. В течение суток мне не к кому будет обратиться с тем, что я найду. А найду я, судя по спешке ветра, нечто очень важное.

С глухим стуком передо мой легли три древних, пыльных рукописи. Не слишком-то толстых, если не сказать худых. Видимо, кто-то очень постарался, чтобы память о древних практически не сохранилась.

– Это все? – спросила я глухо.

– Все, что смог найти, – кивнул Дар. – Поверь, этим уже давно никто не интересуется. Есть история, есть память, но вот эти пыльные листочки – это та правда, которая никому не интересна. Если я правильно понял, вы, скорее всего, ищете именно глубинные знания о древних. А их не так уж и много.

Я тяжело вздохнула. Что ж, и этому будем рады.

Огонек устроился у меня на плече, а змей улегся рядом, свернувшись в клубок.

– Буду честен, мне очень интересно, сможете ли вы в них что-то увидеть, – протянул он, щурясь. – Я многие древние книги переписал, но эти не трогал. Так как их листы девственно чисты. Для непосвящённых! – последнее сказал с явным недоверием ко мне.

– Угу, – буркнула, усаживаясь прямо на пол у входа. С особой осторожностью перевернула первый лист. – Эти письмена могли читать жрецы культа древних. Они, видимо, их и запечатали от особо любопытных.

Змей хмыкнул.

– Не только.

Вот теперь я уставилась на него с удивлением.

– А кто еще?

Дар почесал лапой за ухом.

– Помнится, Эльна приходила сюда за ними. Она последняя, кто действительно читал эти рукописи. Я тогда еще удивился. Но, учитывая, что она правнучка одной из жриц… Кто знает, что за науку успела ей передать та.

– Эльна… – Я в задумчивости смотрела на змея. Он на меня. И, судя по всему, чувствовал себя под моим взглядом совсем неуютно.

– Дар, а ты можешь перенести статую Эльны сюда? Ты ведь как-то перенес книги в мою комнату.

У Дара челюсть отвисла. А огонек на моем плече ошарашенно замер. Змей дважды икнул и тихо-тихо мне сказал:

– Леди Эсми, тронуть статую памяти – это плохо. Так сказать, не богоугодное дело. А перенести – так вообще испортить себе карму.

Я нахмурилась.

– Поверь, Дар, если не перенести Эльну сюда, то карма испортится у всех драконов. А я уж постараюсь, чтобы они узнали, кто виновник этого, и тогда… Короче, выбора-то особо нет. Карма в любом случае пострадает. Но в первом варианте у нас будет возможность хоть как-то оправдать свое не богоугодное дело. Во втором мы просто трусы, побоявшиеся за свою шкуру. Выбирай, как ты хочешь прославиться?

Змеей икнул. Медленно поднялся и проговорил:

– Всегда знал, что все хасраши вандалы. – И испарился в воздухе.

«Вандалов» я безропотно проглотила. В конце концов, мы, воины тьмы, и правда не заморачивались о культурных и исторических ценностях, и зачастую после нас оставались одни руины.

Однако Эльна для меня стала самой большой ценностью. Потому что от нее зависела жизнь моего драга.

Моего!

Статуя Эльны появилась из воздуха и с глухим стуком встала рядом со мной. Судя по выражению её лица, она, как и Дар, считала себя неприкасаемой святыней. Что ж, придется немного поправить вам корону, госпожа Эльна. Ведь мы здесь судьбу все-таки вашего сына решаем.

– Вас потом на место поставят и влажной тряпочкой протрут, – пообещала я.

Если бы глаза статуи были живыми, они бы меня пронзили ледяным взглядом. С каменными такое не выходило. Но я кожей ощутила её возмущение подобным неуважением к её посмертию. Странная реакция. Очень. Я ведь пытаюсь сделать все для её драга. А она… Она высшая драконица. Мать будущего владыки. И при всей её любви к сыну она все же владычица, хоть и былая. А я хасраши, позволяющая себе такое неподобающее отношение к её царственной особе.