Я отрываюсь от письма, чтобы прикрепить фотографию рисунка, который я сделал ранее, и заодно достаю часы, кожаную папку и поздние отцовские снимки и все это фотографирую.

Здесь он уже взрослый. А здесь – я, собственной персоной, и моя мама. Надеюсь, это значит, что он не совсем нас забыл. Конечно, теперь мы вряд ли узнаем ответ на вопрос, почему он нас бросил.

Это будет терзать меня всю оставшуюся жизнь. Но теперь у меня есть хотя бы фотографии. Бабуле они тоже понравятся.

Я собираю памятные вещицы со стола и складываю обратно в коробку.

Мне приходит в голову, что если поискать в интернете Джошуа, а не Джо, Фуллера, я могу найти то, чего не находил раньше. Возможно, в некоторых официальных документах сохранилась именно такая версия его имени. Я кипячу чайник и завариваю кофе из маленьких пакетиков, разложенных на столе. Затем возвращаюсь к телефону и набираю в строке поиска: «Джошуа Фуллер». Страница заполняется ссылками, которые я принимаюсь методично листать. Глаза от обилия нерелевантной информации начинают слипаться, но кофе немного бодрит, и я продолжаю поиск.

На энной странице я натыкаюсь на газетную статью, датированную 1985 годом – годом моего рождения, годом, когда папа ушел от нас. Вверху колонки фотография моего отца, которого я теперь узнаю – это тот же человек, который широко улыбался, стоя на вершине горы, хотя здесь он выглядит более серьезным и даже мрачным. Я читаю заголовок.

Я коротко зажмуриваюсь, а потом перечитываю текст заново, не в силах поверить в то, что читаю это наяву. Однако ошибки быть не может, как бы мне ни хотелось, чтобы здесь были написаны другие слова – слова, сообщающие о каком-то героическом поступке. И нет никаких сомнений, что они относятся к мужчине на фотографии: к моему отцу.

«Убийца бежит из страны».

32

ВЕРОНИКА

Остров Болдер

Когда Бет передает мне очередное электронное письмо, я не могу унять дрожь в руках. Я словно забыла, как дышать, и от волнения моя голова начинает идти кругом. Что еще удалось разузнать Патрику о моем любимом сыне? И как безумно любимом! Уединяясь в тишине своей спальни, я подолгу рассматривала фотокарточки, словно желая впитать каждую их деталь, и вновь влюблялась в моего Энцо, словно и не было этих лет.

– Спасибо, Бет, – отрывисто благодарю я.

От нетерпения я веду себя с ней резко, и она шарахается от меня, как от крокодила.

Я с разочарованием отмечаю, что на этот раз фотографий в письме нет, зато целая страница исписана текстом. Поскольку Патрик обычно не склонен к разглагольствованиям, подобная многословность может означать только то, что на этот раз ему есть, чем со мной поделиться. Я сразу же удаляюсь в свою комнату, готовая впитывать каждое слово. Но драгоценным минутам уединения с моим сыном внезапно препятствует самая нелепая, самая пренеприятная безделица, которая только могла со мной приключиться. Я нигде не могу найти свои очки для чтения. Их нет ни в одной из моих сумочек. В комнате немало мебели, но я переворачиваю вверх дном каждый ящик комода, обыскиваю прикроватную тумбочку и подоконник, заглядываю даже на верхнюю полку платяного шкафа.

Я горжусь своей памятью, которая еще ни разу меня не подводила, несмотря на мои преклонные годы, однако не могу не отметить, что подобные злоключения стали происходить со мной все чаще и чаще. И будь я чуть менее сдержанной, я бы сейчас просто кипела от злости.

Я возвращаюсь в общую комнату и кричу так, чтобы точно услышали все, кто там собрался:

– Кто-нибудь видел мои очки? – Разговор смолкает, все поворачивают головы в мою сторону. – Я должна найти их как можно скорее, это чрезвычайно важно, – заявляю я тоном, не терпящим возражений.

Все приходят в движение.

– Ни о чем не беспокойтесь, миссис Маккриди, – восклицает Кит. – Вы обратились по адресу. Кит найдет ваши очки.

– Очень надеюсь, что так и будет.

Столы заставлены посудой, неубранной после завтрака, а в воздухе еще витает запах жареного. Сэр Роберт уже на съемках, но Кит, Бет, Дейзи и несколько операторов мечутся по всему помещению в поисках пропавших очков. Если бы не мое отчаянное желание поскорее приступить к чтению письма Патрика, я бы могла насладиться эффектом, произведенным моими словами.

В итоге именно Дейзи обнаруживает столь вредный, но жизненно необходимый предмет, спрятавшийся за чайником.

Поблагодарив ее, я мчу в свою комнату и плотно закрываю за собой дверь, наконец-то полностью готовая во всеоружии встретить любые адресованные мне откровения. Я водружаю очки на нос и принимаюсь за чтение письма.

И только теперь с негодованием замечаю, что оно вовсе не от Патрика! Оно от Терри.

Сначала мое разочарование не знает границ, но по мере чтения я все больше увлекаюсь. То, что начинается как безобидная, хоть и слишком подробная, сводка новостей, на поверку оказывается отчаянной мольбой весьма загадочного характера.

Дорогая Вероника,

Надеюсь, у вас все хорошо, вы не перетруждаете себя (как будто кто-то может вас остановить!) и снова наслаждаетесь пребыванием среди пингвинов. Пожалуйста, простите меня за то, что это письмо выйдет большей частью обо мне. Я могу заверить вас, что пингвины острова Медальон чувствуют себя хорошо, число размножающихся пар несколько выросло по сравнению с прошлым годом, и это просто замечательная новость. Пип такой же чудак, как и всегда. Я вижу его почти каждый день, вальяжно разгуливающим среди других пингвинов, во всем держась с ними на равных. Каждый раз, заметив меня, он бежит мне навстречу, чтобы поздороваться. Вчера он повел себя как настоящий герой, защитив группу птенцов от гигантского буревестника. Если вы смотрите влоги, я опубликовала там видео.

Нам очень не хватает Патрика, и мы надеемся, что, где бы он ни был, он сейчас счастлив.

Она даже не догадывается, как много за это время Патрик успел узнать о своем отце. Интересно, остались ли у нее какие-то нежные чувства к моему внуку после его неджентльменского бегства? Как ни странно, до сих пор я не слышала в ее словах ни тени обвинения.

Кое-что случилось, Вероника, что меня очень и очень тревожит. Это скажется на будущем всего нашего проекта на острове Медальон, не говоря уже о моем собственном, и мне не вполне ясно, как двигаться дальше. Не могли бы вы как-то прощупать Патрика и исподтишка выведать у него, что он сейчас