Если бы я высказала это в виде предложения, она бы, несомненно, стала заложницей собственной совести, и только зря испереживалась о том, что злоупотребляет моей щедростью, и о прочих глупостях.

Я поражаюсь собственной прозорливости в данном вопросе, учитывая, как мало за свою жизнь я задумывалась о чувствах других людей. Я настолько ошеломлена этим озарением, что невольно задаюсь вопросом, действительно ли я Вероника Маккриди, или меня в какой-то момент подменили.

Сделав все задуманное, я смотрю на сложившуюся ситуацию более оптимистично. Терри неглупа и наверняка согласится с тем, что она должна приехать сюда и безотлагательно поговорить с Патриком. Мне остается только надеяться, что они захотят вместе стать родителями этому малышу.

Я закрываю электронный почтовый ящик, кликнув на крестик в углу.

Только потом мне приходит в голову, что, возможно, имеет смысл написать и своему внуку в качестве предварительного «прощупывания». Я снова щелкаю на закладку. Оказывается, в ящике меня уже ждет новое письмо от Патрика. Я знаю, что оно новое, потому что заголовок выделен жирным шрифтом. В нем написано: «Плохие новости».

Как бы зловеще это ни звучало, я щелкаю мышкой по заголовку прежде, чем успеваю опомниться.

Привет, Гэв и Бет.

Гэв и Бет? У меня что, в конец помутился рассудок? Но затем до меня доходит, что я, видимо, нажала не на ту закладку, и передо мной – электронная почта Бет и ее мужа, а вовсе не моя.

Тем не менее, сделанного не воротишь, и теперь, когда письмо уже раскрыто и находится прямо перед моими глазами, было бы глупо не прочесть его до конца.

Привет, Гэв и Бет.

Узнал кое-что о своем отце, и просто хотел с кем-нибудь поделиться. Ни днем, ни ночью места себе не нахожу. Не могу поверить, что мой родной отец был способен на такое, но доказательства кажутся неопровержимыми. Думаю, бабуле такое показывать не стоит, я прав? Не факт, что она потом оправится от такого удара.

Зато теперь я хотя бы знаю, почему он ушел от нас. Ужас.

Надеюсь, у вас все хорошо. Бет: скоро присоединюсь к вам с Дейзи на Фолклендах, и на месте решу, сообщать ли бабуле такую новость. Может, лучше притвориться, что я ничего больше не смог найти, и оставить ее в счастливом неведении? Меньше знаешь, крепче спишь, и все такое?

До встречи,

Патрик

Что? Что?! Да как он смеет что-то скрывать от меня? Как смеет делиться новостями о моем сыне со своими друзьями, не поделившись со мной? И что же такого мог сделать мой Энцо? По экрану тянется синяя строка тарабарщины, начинающаяся с букв «https», за которыми следует череда двоеточий, косых черточек и слепленных вместе слов. Я на всякий случай щелкаю по ним мышкой. Экран моментально заполняет выскочившая неведомо откуда газетная статья. Перед собой я вижу фотографию взрослого Энцо. Буквы заголовка кричат на меня. Складываются в моем мозгу в слова: «Убийца бежит из страны».

Я не смею моргнуть. Газета датирована сентябрем 1985 года. Я пробегаю взглядом по тексту статьи, едва вникая в ее смысл. В ней говорится, что на проселочной дороге за чертой города был найден мертвым мужчина, сбитый машиной. Следствие установило, что Джошуа Фуллер, совершивший наезд и скрывшийся с места преступления, улетел на родину, в Канаду, прежде чем полиция успела добраться до него. Канадские власти поставлены в известность и разыскивают Фуллера, чтобы привлечь его к ответственности.

Я читаю статью один раз, дважды, трижды. Может ли это быть правдой? Нет, невозможно. Я отказываюсь в это верить.

С другой стороны… не секрет, что отец Патрика покинул Англию совершенно внезапно, так никогда и не вернувшись. Если верить газете, судмедэкспертиза подтвердила тот факт, что мужчину сбила машина Джошуа Фуллера, та самая, которую он оставил на автостоянке аэропорта Хитроу, когда бежал из страны. В то время как пострадавший мужчина умирал на обочине дороги, медленно истекая кровью.

Я поднимаюсь со стула, но мои ноги отчего-то совсем меня не слушаются, и я вынуждена снова присесть. В мыслях творится неразбериха. Уверена, что произошла какая-то ошибка. И я все еще в замешательстве относительно Джошуа/Джо. Мог ли Патрик найти не того человека? Я снова присматриваюсь к фотографии, изучая каждую черточку в лице мужчины. Нет, вот же он: фамильный подбородок Маккриди. Я нахожу в нем что-то от моего отца, что-то от Джованни и что-то от Патрика. Как бы мне ни хотелось, я не имею ни малейшей возможности усомниться в том, что это не Энцо.

Я выключаю компьютер, и мной начинает овладевать ужас. Мой сын не вызвал скорую помощь, не остановился, чтобы попытаться спасти жизнь несчастного. Вместо этого он сбежал. Он бросил невинного человека умирать.

Я возвращаюсь в свою комнату, еле разбирая дорогу из-за слез, застилающих глаза. Слабость в ногах не позволяет мне броситься на кровать, и я в смятении опускаюсь на нее. Мне хочется выть, но я должна себя сдерживать: в соседней комнате спит Дейзи. Вместо истерики я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу, и закусываю подушку, точно так же, как много лет назад, когда была юной девочкой, тоскующей по родному дому, и узнала, что мои родители мертвы. Точно так же, как много лет назад, когда у меня отняли моего мальчика.

Моего мальчика. О, мой мальчик.

34

ВЕРОНИКА

Остаток ночи я ворочаюсь в постели, словно мечусь между двух огней: неверия и шока. Я отказываюсь идти на утреннюю прогулку с Дейзи, объясняя это тем, что плохо спала, и ничуть не преувеличиваю. Она злится, потому что хочет сейчас же пойти и проведать Петру, но ей приходится смириться с моим решением. Уверена, Бет составит ей компанию после завтрака. Я же беру в столовой чай с круассаном и возвращаюсь в свою комнату, не желая никого ни видеть, ни слышать.

Осознание того, что сотворил мой сын, режет меня без ножа. Кровь в жилах стынет от одной мысли. То, что кто-то в принципе может быть способен на подобную жестокость и трусость, выше моего понимания – не говоря уже о том, что этим «кто-то» оказался прелестный младенец с лучезарной улыбкой, который хватался своими крошечными ручонками за мой большой палец.

Я вспоминаю своих родителей: их доброту и их моральные устои. Мою мать, с которой всегда хотелось брать пример: и когда она навещала нашу пожилую соседку, и