– Вы постучали в дверь? – спросил Мейсон.

– Дверь была слегка приоткрыта, примерно на дюйм. Япостучал, но не получил ответа. Тогда я ее распахнул и позвал Конвэя. Он просилв квартире не называть его Миликантом или Хогарти. Но мне опять никто неответил. Было похоже, что в квартире что-то искали: множество бумаг валялось наполу. На столе стояла грязная посуда – видимо, двое торопливо обедали…

– Почему торопливо? – поинтересовался Мейсон.

– Потому что на стол не накрывали, блюда так и осталисьстоять на подносе. Тарелки были на столе в том положении, как их оставили, ножии вилки лежали на подносе. На нем же стояли кофейник и два блюдца, чашки былигрязные.

– Блюда не были составлены стопкой?

– Нет, они стояли так, будто здесь кто-то торопливо поел ипобросал все как попало.

– А ножи и вилки лежали на подносе?

– На подносе.

– Я вижу, вы там все тщательно осмотрели.

– Да. Я подумал, дядя Олден напросился обедать к Конвэю,чтобы потом выкрасть у него бумаги.

– Вы сказали, что там стоял кофейник.

– Да, и даже чувствовался запах кофе.

– Кофе остался в кофейнике?

– Ни глотка.

– А какая-нибудь еда?

– Нет. Тарелки были абсолютно пусты.

– Может быть, хлеб или масло? – спросил Мейсон.

– Ничего. Только пустые тарелки.

– Ладно, пошли дальше, – сказал адвокат.

– Я немного огляделся в квартире и заглянул в ванную.

– Дверь туда была закрыта?

– Да, закрыта, но не заперта.

– Что же вы там увидели? – спросил Мейсон.

– Труп.

– И что стали делать дальше?

– У меня внутри все похолодело, я стоял, не в силахпошевелиться, – произнес Лидс и заговорил быстрее, словно желая поскореезакончить неприятное повествование: – Потом до меня вдруг дошло, в какомужасном положении я оказался. Поэтому я протер носовым платком дверные ручки,за которые брался, и сразу же ушел.

– Дверь вы по-прежнему оставили открытой?

– Нет. Мы хотели, чтобы труп был обнаружен как можно позже,в этом случае нам, возможно, удалось бы обеспечить себе какое-то алиби. Язахлопнул ее, и «собачка» защелкнулась.

– Сколько времени прошло с того момента, как ваш дядя вышелиз квартиры, до того, как вы туда вошли?

– Секунд десять-пятнадцать. Ровно столько, сколько емупотребовалось для того, чтобы пройти через коридор и войти в кабину лифта.

– А сколько времени пробыли в квартире?

– Думаю, не более двух минут.

– Вы кому-нибудь уже рассказали о случившемся? – спросилМейсон.

– Ни одной живой душе, за исключением Инес.

Мейсон многозначительно посмотрел на Пола Дрейка, перевелвзгляд на Деллу Стрит. Та дописывала последнюю фразу столь стремительногодиалога, потом ее рука неподвижно замерла над блокнотом.

– Теперь вы понимаете положение Гарольда, – проникновенносказала Инес Колтон. – Он ничем не может помочь вашему клиенту, его показаниясвидетельствовали бы против Олдена Лидса.

– Вы считаете, это дело рук Олдена Лидса? – задал вопросадвокат, не спуская взгляда с Гарольда.

– Не знаю, – ответил молодой человек, – но дядя Олден прошелсуровую школу. Если бы требования Хогарти были обоснованными, то, думаю, они быдоговорились с дядей. По крайней мере, мне хочется так думать. Но если не былона то никаких оснований и Хогарти просто хотел его как следует потрясти, я… ядаже не знаю, до какой бы в этом случае драки мог дойти дядя Олден. Лично я нехотел бы оказаться в тот момент на его пути. Всякий раз, когда ваши интересысталкиваются с интересами дяди Олдена, вы играете с огнем… Я думаю, дядя Олденнашел его… Нет, не берусь судить, что там произошло.

Мейсон резко поднялся.

– Хорошо, – сказал он, – пусть будет так.

– А как насчет повестки? – напомнила Инес Колтон.

– Забудьте о ней, – сказал адвокат. – Я вам ее не давал.Можно ее порвать.

Гарольд Лидс благодарно протянул ему руку.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Мейсон, – спризнательностью в голосе произнес он. – И можете не беспокоиться: я буду немкак рыба.

– Извините, что мы вторглись к вам таким образом, – сказалМейсон Инес Колтон. – Пошли, ребята. Нам пора.

Делла Стрит закрыла блокнот и положила его в свою сумочку.Дрейк покосился на Мейсона и молча поднялся. Инес Колтон пожелала всемспокойной ночи и закрыла за ушедшими дверь.

Когда все в молчании проходили по коридору, та самая толстаяблондинка, которая стояла на пороге, наблюдая, как Мейсон загонял ГарольдаЛидса обратно в комнату, опять открыла дверь и, неподвижно застыв на пороге,смотрела на проходящих мимо ничего не выражающим взглядом. Когда троица вошла влифт, она еще так и не изменила позы.

– Да… – протянул Мейсон, пока они спускались. – Получается,что я работаю на окружного прокурора. Похоже, что и впрямь Миликант – этоХогарти.

– А я думал, ты это знаешь, – протянул Дрейк.

Мейсон криво ухмыльнулся.

– Я хотел, чтоб полиция считала, что я это знаю, – сказалон. – Ладно, пойдем, Делла, поищем, откуда можно позвонить по междугородному.

– Я вам еще нужен? – поинтересовался Дрейк.

– Нет, – ответил Мейсон. – Берись за дело и попытайсязаткнуть хоть какие-нибудь дыры в нашем деле.

– Все-таки, похоже, Перри, – Дрейк положил руку на плечоадвоката, – что здесь у тебя ничего не выйдет. И не обращай внимания, помни,что в этом нет твоей вины. Если твой клиент виновен – значит, виновен.Возможно, он сказал тебе неправду.

– Он не виновен, Пол, – грустно вздохнул Мейсон. – Или, покрайней мере, виновен не в том, в чем его обвиняют.

– Ладно, Перри, я беру такси и еду в контору.

Дрейк вышел на обочину, пронзительно свистнул и побежал костановившейся на углу машине. Делла Стрит взглянула на Мейсона:

– Похоже, шеф, мы увязли по уши.

– Здесь рядом, в отеле, есть междугородный телефон, –ответил Мейсон. – Надо позвонить оттуда.

– А кому вы собираетесь звонить, шеф?

– Эмили Миликант, – ответил он. – Может быть, она поможетнам кое в чем разобраться.