— Так и знала, что это будет Фома Бекет! — улыбнулась она. —Бедный Генрих, даже на шахматной доске архиепископ Кентерберийский егопреследует.

Она осторожно, почти благоговейно расставила все по местам.

— Вы играете? — удивленно вырвалось у Клейтона, и он с такимнедоверием уставился на нее, что Уитни немедленно решила попробовать уговоритьего сыграть партию.

— Боюсь, не слишком хорошо, — ответила она, опуская глаза,чтобы скрыть лукавый смех.

Она действительно играла так «плохо», что дядя Эдвардискренне жалел о том дне, когда решил научить ее. Так «плохо», что он частоприводил наиболее опытных шахматистов из консульства, чтобы те попыталисьотнять победу у племянницы.

— Вы часто играете? — с наивным видом осведомилась она.

Клейтон уже расставлял кресла с темно-красной кожанойобивкой по обе стороны шахматного столика.

— Очень редко.

— Прекрасно! — объявила Уитни с ослепительно жизнерадостнойулыбкой, усаживаясь поудобнее. — В таком случае это не займет много времени..

— Попытаетесь разбить мои войска, мадам? — лениво протянулон, высокомерно подняв бровь.

— Наголову! — решительно заявила Уитни. Она сделаланесколько хорошо продуманных ходов в полной уверенности, что может выиграть, ноопасаясь при этом недооценить его способности. Сначала Клейтон играл быстро,решительно, почти не задумываясь, но прошло минут сорок пять, и темп игрысильно замедлился.

— Кажется, вы намереваетесь выполнить свою угрозу, — хмыкнулон, оглядывая ее с откровенным восхищением после того, как лишился ладьи.

— Все идет не так легко, как я рассчитывала, — вздохнулаУитни. — Кроме того, я сумела распознать ваше мастерство за три хода до того,как вы убедились в моем. Уже одно это должно было стоить вам партии.

— Прошу прощения за то, что разочаровал вас, — шутливоизвинился он.

— А по-моему, вы в полном восторге оттого, что«разочаровали» меня, и прекрасно знаете это! — парировала Уитни.

Она как раз потянулась к слону, когда отец неожиданно встали объявил, что, поскольку у него вновь, разыгралась подагра, он был бы крайнеблагодарен мистеру Уэстленду, если бы тот проводил Уитни домой по окончанииигры. И с этими словами подхватил золовку под руку и быстро направился кдверям, отнюдь не походкой подагрика, на совершенно здоровых ногах, увлекая засобой Энн. Приступ, казалось, нисколько не отразился на его походке и манерах.

Уитни немедленно вскочила.

— Мы можем доиграть в другой раз, — поспешно предложила она,скрывая сожаление по поводу того, что не придется продолжить партию.

— Вздор! — решительно провозгласил отец, запечатлев на лбудочери неуклюжий поцелуй и усаживая ее в кресло. — Ничего нет неприличного,если двое молодых людей сидят за шахматным столиком, и, кроме того, вы не одни— в доме полно слуг.

Но Уитни хорошо помнила то время, когда оказалась объектомнасмешек и презрения соседей, и вовсе не желала вновь навлечь на свою головуосуждение, да еще из-за такого пустяка, как шахматы!

— Нет, отец, я не могу.

Девушка с умоляющей улыбкой взглянула на тетку, которая,беспомощно пожав плечами, пронзила, однако, Клейтона строгим взглядом:

— Надеюсь, вы будете вести себя, как подобает джентльмену,мистер Уэстленд?

— Поверьте, я стану обращаться с Уитни со всем почтением иуважением, которых она заслуживает, — вежливо пообещал Клейтон.

Вторая партия началась немедленно вслед за тем, как первуюУитни удалось свести вничью. Некоторое время после отъезда отца и тети Энндевушке было не по себе, но по мере продолжения игры соперники началинемилосердно критиковать друг друга, обмениваясь ехидными замечаниями.

Расставив локти на шахматном столике и подперев подбородоккулачками, Уитни заметила, что Клейтон взялся за коня.

— Крайне неосторожно с вашей стороны, — заметила она, но онлишь коварно улыбнулся и сделал по-своему.

— Вы не в том положении, чтобы давать советы, особенно послекрайне рискованного хода, мисс.

— В таком случае не жалуйтесь, что я вас не предупредила, —бросила Уитни, постучав длинным, аккуратным ноготком по пустому квадрату, изадумалась над следующим ходом.

Подавшись вперед, она подвинула ладью и уселась в прежнейпозе. Каждый раз, потянувшись за фигурой, она не замечала, что взгляду Клейтонаоткрывается вид соблазнительно белоснежных округлостей, и в конце концов емупришлось собрать последние крупицы самообладания, чтобы сосредоточиться наигре. Туфельки девушка успела сбросить давным-давно и теперь свернулась вкресле, подобрав под себя ноги. Роскошные волосы в беспорядке легли на плечи,зеленые глаза сверкали дьявольским лукавством, и она, сама того не сознавая,представляла настолько захватывающую картину, что Клейтон то терзалсястремлением отбросить столик, притянуть ее к себе на колени и насладитьсядрагоценной добычей, то мучился не менее соблазнительным желанием простооткинуться в кресле и бесконечно смотреть на нее.

Каким образом она ухитряется одновременно быть неотразимопрекрасной женщиной и очаровательно невинной девушкой? Невероятное смешениеинтригующих и манящих контрастов! На протяжении всего лишь одного вечера онаобращалась с ним с холодным пренебрежением, яростным негодованием, неукротимымгневом и сейчас — с веселой дерзостью и беззаботной непочтительностью, которыеКлейтон находил совершенно для себя новыми и опьяняющими.

Подстрекаемая духом соревнования и захваченная атмосферойдружеской перепалки, Уитни подняла глаза и, ослепительно улыбаясь,осведомилась:

— Размышляете, каким должен быть следующий ход или сожалеетео последнем, милорд?

— Разве вы не та самая юная леди, — хмыкнул Клейтон, —которая всего несколько часов назад сообщила, что не собирается называть«милордом»[5] ни одного мужчину в мире.

— Я сделала это лишь затем, чтобы отвлечь вас и заставитьсдаться. Однако вы не ответили на мой вопрос.

— Если хотите знать, — пробормотал он, делая совершеннонеожиданный ход королем, — я не переставал удивляться, что побудило меня игратьв шахматы с женщиной, хотя каждому известно: эта игра требует холодной мужскойлогики.

— Тщеславное, самонадеянное чудовище! — засмеялась Уитни,ловко предотвращая готовящуюся на се слона атаку. — Не могу понять, зачем ятрачу свое мастерство на столь слабого противника!