Когда я возила ее на съемки из ее роскошной квартиры в Бостоне, она, полулежа на заднем сидении фургончика, давала мне советы своим густым, как сироп, голосом с итальянским акцентом.

— Делай что-нибудь одно, Андреа, — мурлыкала она. — Вы-ы-ыбери что-нибудь одно и делай это хорошо. Вы-ы-ыложись пол-но-стью, отдай себя всю.

Я почувствовала, что она желает мне всего лучшего в жизни, как желала бы своей дочери. Франческа любила свою работу, и ее любили за эту работу. В день вечеринки Лео с шампанским она пригласила меня к себе домой выпить вина. Она с насмешкой отнеслась к идее приехать вовремя.

— Мы рассла-а-абимся здесь. А потом уже поедем, — сообщила она мне. Стильно опоздать — это как раз в ее духе. Я кивнула в ответ.

В роскошной квартире самого богатого района Бостона она села со мной на диване, и почти час мы потратили на то, что она назвала «девичьими р-р-разговорами»; ее голос трещал на звуке «р», словно шины на гравии. Я чуть не умерла, когда она показала на кофейный столик, на котором стоял ее «Оскар».

— Подержи-и-и, подними-и-и его!

Я так и сделала, изумившись его весу.

Когда мы приехали на вечеринку, я пожалела, что не успела съездить домой и надеть коктейльное платье. У меня вообще есть коктейльное платье?

К девяти часам вечера после целого дня работы мои кудрявые волосы свалялись из-за влажности, а черная футболка с большим вырезом и белые шорты-бермуды казались совсем неряшливыми на фоне шикарной вечеринки. Нас окружали столы, покрытые накрахмаленными скатертями. Сырые устрицы были аккуратно разложены рядами на широких подложках изо льда. Десятки бокалов для шампанского стояли на серебряных подносах, ярко сияя, словно свечи в темноте.

Тихо ругаясь на себя за то, что оделась в GAP, а не в Гуччи, я увидела его. В бейсболке козырьком назад, белой футболке и висящей на поясе толстовке, завязанной на рукава. Он смеялся, запрокинув голову, вместе с группой продюсеров. Лео, Лео, Лео. В такой же повседневной одежде, как у меня, он выглядел так, словно сошел с рекламы «Кельвин Кляйна».

В другом конце комнаты я увидела Марка Руффало, общавшегося с кругом моих друзей — ассистентов продюсера. Этот человек заражал своей харизмой всех в радиусе десяти футов. Все, кто стоял рядом с ним, казались довольными и расслабленными. Меня потянуло к нему, я хотела оказаться поближе к человеку, источавшему такую положительную энергию. У него было доброе лицо, из-за невинной улыбки казавшееся очень молодым. Его волосы были кудрявыми и растрепанными, почти такими же, как мои.

Я взяла два бокала шампанского с ближайшего столика и протянула один Франческе.

— Я пойду поговорю с Марти-и-и, — она показала на Мартина Скорсезе, сидевшего с женой в дальнем углу. Я поднесла шампанское ко рту и посмотрела ей вслед; каждый шаг ее стройных ног был воплощением уверенности. «По-моему, у меня обезвоживание, — подумала я, смотря на почти пустой бокал. — Он уж точно не поскупился на хорошее шампанское».

Благодаря пузырькам я осмелела. Я подошла к ассистентам, окружавшим Марка Руффало. Болтая с приятелем, я не смогла не посмотреть в глаза Марку. Тот улыбнулся. Я закончила начатую фразу, извинилась и, пройдя три фута, встала прямо перед Марком. С улыбкой я протянула ему руку.

— Я очень хотела с вами познакомиться!

Произнеся эти совершенно не крутые слова, я очень захотела заползти под стол, стоявший слева от меня. В ответ он тут же засмеялся и радостно поздоровался. По его искренней улыбке я поняла, что он смеется не надо мной. Его честность меня обезоружила. Я почувствовала такое спокойствие, которого совершенно не ожидала, находясь в присутствии кинозвезды. Мы разговорились очень быстро — быстрее спички, скользящей по шершавому коробку. Без всяких усилий, совершенно естественно. Минут десять мы обсуждали жизнь в Нью-Йорке по сравнению с Лос-Анджелесом, культуру, фильмы, что мне делать с карьерой — его советы сами по себе оказались очень ценными.

Когда наш разговор прекратился — кто-то отвел его в сторону на пару слов, — я улыбнулась ему. Он ответил такой же улыбкой и сказал:

— Послушай, отличный вышел разговор. Увидимся завтра?

Я ответила «да» — возможно, слишком эмоционально. Еще раз оглядев комнату, я увидела, что Лео стоит один. Подойти? Не подойти?

Да блин, чего уж там.

Я поставила бокал с шампанским на стол и уверенным шагом направилась к нему. Когда мне оставалось всего несколько шагов, я поняла всю серьезность ситуации и отчаянно захотела развернуться и уйти. Я не могу просто взять и подойти к Леонардо Ди Каприо. Не могу. Когда я собиралась уже развернуться на каблуках и отказаться от намеченного плана, наши взгляды встретились.

Мне очень захотелось стать невидимой, но, к сожалению, это был не вариант, так что я сдалась. Иди уже. И я подошла к нему.

— Э-э-э, привет! Привет! Я, э-э-э… я Андреа.

Он улыбнулся, не открывая рта.

— Лео, — произнес он и кивнул, словно спрашивая: «Как у тебя дела?»

Я хочу выйти за тебя замуж.

— Рада знакомству. — Я смущенно улыбнулась.

— Взаимно, — ответил он с той же вежливой улыбкой.

— Вы устроили прекрасную вечеринку. Спасибо, что пригласили нас.

Произнося эту фразу, я заикалась, по-моему, раз по семь за предложение.

— Да, весело. — Он оглядел комнату, явно радуясь, что все наслаждаются жизнью. — Я просто надеюсь, что все сырые устрицы, которых я заказал… надеюсь, что их все съедят.

Он усмехнулся.

Я кивнула и засмеялась.

— Ну… если что, я доем все, что останется!

Пока мы обменивались любезностями, в мой возбужденный, одурманенный шампанским мозг пришла мысль: мы что, флиртуем? У меня внутри все напряглось.

— А, и еще, м-м-м, можно с вами сфотографироваться?

Ну вот и все. Больше никаких шансов. Я превратилась в обычную фанатку.

Он, одновременно смущенный и польщенный, посмотрел на мое лицо.

— Конечно.

Я посмотрела на тех, кто стоял вокруг, выбирая какого-нибудь ни в чем не повинного человека, чтобы сделать фотографию на мой телефон.

— Джереми, можешь нас сфотографировать?

Он забрал у меня телефон и отошел футов на пять, пока мы позировали. Рука Лео скользнула мне за спину, обхватила за талию и легла на бедро. У меня напряглись сразу все мышцы. Про себя я уже успела хорошенько проораться до срыва голоса. Я провела рукой по его мощной спине и остановилась где-то на лопатке, потом прижалась к нему. Если бы я могла навечно заморозить этот момент во времени, навсегда остаться в таком положении, я бы сделала это, не задумываясь.

Мы улыбнулись. Я услышала звук, изображающий спуск затвора, на камере моего телефона и напряглась, поняв, что чудесный момент закончился. Он отпустил мое бедро и отошел на шаг. Впрочем, до того, как мы успели разойтись, я услышала: