связях между социально приписываемыми гендерными ролями и темпоральными культурами (что мы и продемонстрируем во втором подразделе). Подчиненность и маргинализация «женского времени» в патриархальных капиталистических обществах будет объектом исследования третьего подраздела, хотя эта тема является фоном для всей главы. Глава завершается тезисом, что хотя «женское время» и «мужское время» не следует рассматривать в качестве фокусированной полярности, эти понятия могут обеспечить нас полезной политической стенографией, освещающей как центральный аспект патриархальных привилегий, так и возможности для борьбы с ними. Также делается вывод, что утверждение потребностей и ценностей, традиционно ассоциированных с «женским временем», на самом деле, в интересах всего общества.

Биология и «женское время»

Как уже упоминалось в четвертой главе, некоторые феминистки утверждают, что женский организм, в частности их менструальный цикл и возможность деторождения, означает, что они больше соответствуют естественному времени и долгосрочным потребностям планеты, нежели мужчины. Эти аргументы могут быть очень упрощенными и поверхностными, исходящими из искусственного разделения разума и тела, забывающими, что мужчины тоже имеют тела, оставляющими женщин за пределами человеческой истории и стремящимися инвертировать, а не выйти за пределы созданных мужчинами иерархических дихотомий. Однако они иногда принимают и более сложные формы.

Менструация

Джей Гриффитс утверждает, что «менструальный цикл дает женщинам отличающийся опыт времени», который варьируется в зависимости от Луны и поддерживает их в контакте с природой и допатриархальной религией. А сегодня «мужское общество стремится гомогенизировать женское время, поддавая насмешкам, ненавидя и игнорируя этот изысканный, связанный со временем цикл» (Griffiths, 1999, pp. 108, 109; см. также: Gottner-Abendroth, 1989). Впрочем, не нужно особо мудрствовать, чтобы признать, что опыт менструации и сопровождающие его каждый месяц эмоциональные, физические изменения могут дать женщинам такие отношения со временем, которые остаются непонятыми в современном обществе. Для многих женщин повторение менструации имеет определенный смысл или становится личным календарем, действующим независимо от «официального» времени. Женщины могут использовать его для планирования своей деятельности (выбирая, когда нужно избегать вечеринок, или организовывая свою работу вокруг ожидаемого пика творческой энергии). Менархе и менопауза также являются очевидными темпоральными указателями в женской жизни, естественно, как и период остановки этого цикла, сигнализирующего о беременности.

Западное общество продолжает считать менструацию постыдной и частной, а еще — знаком женской неполноценности или загрязненности, связывает ее с телом и оправдывает этим исключение женщин из многих форм занятости и политической деятельности. Хотя все больше женщин сегодня работают и занимаются общественной деятельностью, временная дисциплина современного общества не учитывает этих колебательных ритмов, которые они испытывают; даже дискуссия об этом факте в большинстве компаний подпадает под табу. Эмили Мартин утверждает, что такое непризнание телесных потребностей женщин может быть источником предменструального напряжения, так как: «женщины, хотят они того или нет, переживают циклический телесный опыт, но вынуждены жить в ритмах индустриального общества, что часто несовместимо с первым» (Martin, 1992, p. 198). Хотя она и не заходит в своих аргументах настолько далеко, как Гриффитс, но она также утверждает, что менструация может быть источником позитивных качеств, и поддерживает остроумное эссе Глории Стейнемт (Gloria Steinem) «Если бы мужчины могли менструировать» про то, что если бы мужчины, а не женщины менструировали, то менструация считалась бы знаком превосходства в обществе, организованном соответственно (Steinem, 1984; см. также: Shuttle and Redgrove, 2005 [1978] новаторская переоценка роли менструации).

Разрушить стену молчания вокруг женского телесного опыта, признать и переоценить темпоральные ритмы и качества, связанные с менструацией, и требовать, чтобы доминирующие темпоральные условия принимали ее во внимание — все это может стать важным шагом для феминисток.

Тем не менее, существует ряд убедительных причин, почему менструация не должна быть понимаема как источник женского коллективного темпорального сознания, как полагали Гриффитс и Мартин.

Во-первых, подобные утверждения, как правило, игнорируют факт, что гормональные колебания свойственны и мужчинам, они тоже переживают изменения телесных ритмов и перепады настроения в течение рабочего дня и своего жизненного пути, их способность к зачатию детей также снижается с возрастом. Поэтому есть опасность вновь впасть в иерархические дихотомии разум/тело, мужское/женское, забывая, что это не только женские темпоральные потребности, но и более общие — человеческие ритмы, которые остаются за кадром в обществах и на рабочих местах, очень жестко контролируемых часами.

Утверждение, будто женское понимание времени отражает их менструальный цикл — ошибочно, ведь это только один из этапов жизни женщин, с которым сталкиваются далеко не все из них. Подобный взгляд игнорирует опыт женщин после менопаузы и тех из них, которые вообще никогда не менструировали.

В отличие от такого взгляда, перспектива с точки зрения всей женской жизни поможет избежать распространенной феминистской ошибки — приравнивания опыта всех женщин к опыту женщин детородного возраста (см.: Katz and Monk, 1993, особенно главу, написанную Pratt and Hanson, pp. 27-54). Анализ изменяющихся условий (вос)производства, предложенный нами в седьмой главе, поддерживает этот тезис, ведь увеличение продолжительности жизни женщин означает, что значительную часть своей жизни они проживают после менопаузы, а сама менструация все чаще становится регулированной, устраняется или/и продлевается через использование противозачаточных таблеток или заместительной гормональной терапии. Развитие репродуктивных технологий также меняет темпоральные императивы «биологических часов», предоставляя возможность пожилым женщинам рожать. А значение менопаузы как поворотного пункта в жизни женщин будет, скорее всего, не таким уж и важным для женщины с карьерой, нежели для женщины, оцененной в первую очередь через призму ее репродуктивного потенциала. В этом контексте утверждение, что менструальный цикл дает всем женщинам особенную и «естественную» темпоральную перспективу, — звучит неубедительно.

«Женское время» и созидание жизни

Проблемы, связанные с этой темой, возникают от общего феминистского утверждения о темпоральном значении женских репродуктивных возможностей. На самом упрощенном уровне некоторые феминистки утверждают, что способность женщин к деторождению дает им особое осознание времени, которое экзистенционально отличается от мужского. Так, Мэри О'Брайен (Mary O'Brien) утверждает, что, хотят они этого или нет, женщины становятся матерями, поэтому для них характерно осознание репродуктивной непрерывности, в отличие от мужчин, «изолированных в своей индивидуальной историчности, связанной с их собственной продолжительностью жизни» (1981, p. 53; см. также O'Brien, 1989a, 1989b). Аналогичным образом Фрида Форман, цитата которой открывает эту главу, считает, что понимание жизни Хайдеггером как осознания смерти в существовании, интерпретирует жизнь через линеарное движение и тем самым исключает женский опыт «порождения» времени: «… для нас — будущее порождающее, оно такой же детерминант нашей жизни, как и наша смертность. Женщины не просто существуют во времени (от своего рождения и до смерти), они порождают время, и