не было нужды. Я и так знала, что это дом ближайшего соседа моего хозяина. Неопрятный плющ на нашей ограде с его стороны всегда был аккуратно пострижен. Иногда мне даже казалось, будто садовник живет у самой ограды. И, едва только плющ выпускает новые побеги, он сразу же их стрижет.

Налюбовавшись вдоволь на искусную иллюзию, я замотала отрицательно головой:

– Нет, это дом соседа слева.

Эльфы переглянулись. И, клянусь панталонами Святой Бригитты, в глазах остроухой стервы сверкнуло какое-то злое торжество:

– А вот это уже, братишка, удача! Придется тебе расстаться со своими десятью золотыми…

Зеленомордый вскинулся:

– Можно же сходить и забрать пять!

– Не будь скрягой! Ты же эльф из прав… кхм… ты же эльф! К демонам десять золотых! Не стоит лишний раз мозолить глаза страже!

Зеленомордый скривился так, словно гнилушку раскусил:

– Да меня уже и так каждая шавка в этом городе знает.

– Тем более, нет нужды лишний раз надоедать людям и напоминать о своем существовании! – Остроухая тварь повернула голову и улыбнулась мне умильной улыбочкой голодного умертвия: – Подойди и сядь рядом со мной.

Фраза прозвучала почти как приказ, и я нехотя повиновалась. Хотя от улыбочки эльфийской гадины у меня мороз пробежал по спине.

Эльфийка внимательно меня осмотрела. А потом вдруг выдала:

– Ты же хочешь без проблем освободиться от Печати?

Я кивнула.

– Отлично. А я еще и заплачу тебе. Скажем, два золотых. Я не стану активировать Печать. Ты мне приносишь один артефакт. Я тебе плачу. И расходимся с миром. Печать я после того, как отдашь мне артефакт, дезактивирую.

Звучало заманчиво. И очень привлекательно. Но после первого договора с остроухой я поимела столько проблем, что сейчас не торопилась ей верить.

– Что за артефакт? Как я его опознаю? И чем он так ценен?

Эльфийка ласково улыбнулась мне улыбкой пираньи, приглашающей искупаться в реке:

– Чем он ценен – тебе знать не нужно. Особых свойств, на сколько я знаю, у него нет. Кроме одного, важного для моего брата и бесполезного для тебя – он возвращает истинную внешность. А вот с узнаванием могут быть проблемы.

– Его переделывали несколько раз. – Это в беседу вступил зеленомордый. И я поразилась тому, насколько тихо и серьезно звучит его голос. – Сам артефакт – это небольшой камешек, размером примерно с голубиное яйцо. Примечательно то, что он очень редкого цвета – нежно-зеленого. Но не как молодая листва, а чуть-чуть с желтизной. – Эльф снова махнул рукой. И вместо дома над столом появился камешек странного для самоцветов оттенка. – Вот так выглядит сам камень. А во что его вставили сейчас, сказать не могу. Это может быть что угодно – от кольца до колье. Так что придется постараться. Сестра просто так платить не будет. Запомнила?

Я кивнула. Стало совершенно очевидно, что выхода у меня нет. Мне придется возвращаться назад, к хозяину. И, если не успею быстро найти артефакт, то получу золотую клетку. Шикарные перспективы! Я горестно вздохнула. Святая Бригитта! Ну за что ты так со мной?

– Вот и отлично. Пошли, провожу назад. Кстати, ты чего на рынок-то приходила?

Я едва не шлепнула себя от досады по лбу. Подобного развития событий я не предполагала и заготовленной заранее причины у меня не было. Мысли в голове судорожно метались, как перепуганные пичуги в лесу. Что сказать? Не говорить же, что я фея и сбежала от навязанного замужества?

На глаза попался проходящий мимо окон харчевни крестьянин с зажатым под мышкой живым гусем. Птица, возмущенная панибратским отношением, выгибала шею и орала на всю округу. Меня осенило:

– Так хозяин захотел супчика с потрошками и послал на рынок купить гуся!

Эльфийка кивнула и посмотрела на зеленомордого:

– Не нужно ее лишний раз показывать на рынке. Придется тебе, Верианалиоринель, купить ей гуся.

Такой мученической рожи у эльфа я не видала никогда!

Глава 9

Все то время, пока зеленомордый ходил за гусем, мне пришлось столбом стоять у стола. Остроухая тварь даже не подумала предложить мне присесть. Наоборот, заказала себе жаркое и эль, даже не подумав обо мне. А мне пришлось постоянно переступать с места на место, чтобы дать возможность прислуге подать госпоже обед. Не представляю сколько раз меня прокляли про себя! Хвала Святой Бригитте, магов среди подавальщиц харчевни не было. А то, наверное, пришел бы мне тут вот тот самый белый и пушистый зверь, который по слухам любит подкрадываться внезапно. И обычно знаменует собой конец.

Хитрая остроухая тварь с видимым наслаждением пила и ела. А я не могла не то, что сбежать, я не могла даже на шаг отойти от стола! И была попросту вынуждена смотреть на чужое пиршество и глотать голодную слюну. Чтоб этой эльфийке клык об камешек сломать и им же подавиться! Видимо, эльфийская стерва применила ко мне какое-то заклинание, не позволяющее отойти от нее даже на шаг.

Смотреть, как кто-то ест и глотать голодную слюну – это жестокое наказание. Даже Емелю проняло, и он завозился у меня в волосах. Я обрадовалась, что товарищ по-прежнему на месте. А Емеля тихо проскрежетал мне в ухо:

– Да чтоб она этим куском мяса подавилась насмерть! Вот же кикимора остроухая! Нет бы с голодным паучком поделиться… – Мне стало смешно. И ведь не спросишь у друга, как он себе это представляет! А Емеля продолжал бухтеть: – Элка, чего ты на нее уставилась? Заставь ее подавиться! Или пусть ее жаркое протухнет! Пусть с животом потом помается!

Я едва слышно хмыкнула. Если я ей камней в тарелку пожелаю – пострадает повар. А чего у него жаркое с кирпичами? Если еда вдруг окажется несвежей – опять-таки будет крайней прислуга. А я не хочу, чтобы из-за меня кто-то безвинно пострадал. Нет, нужно что-то придумать другое. Такое, чтобы работников харчевни ушлая дрянь обвинить не смогла и в то же время опозорилась бы на весь рынок.

Прикрыв глаза, я тщательно, насколько это было возможно, в деталях и красках представила, как