* * *

Глядя на это здание со стороны, казалось, что строилось оно исключительно в оборонных целях: круглые башни, соединённые между собой крепостными стенами; крошечные окошки и флигели на крыше; каменные колонны для укрепления ворот; узкий подъёмный мост на цепях; глубокий ров, соединённый с водами реки, с которой дул ледяной пронизывающий ветер.

Наташа ёжилась, рассматривая замок знатного древнего рода: без намёка на украшения и архитектурные изыски, грозный и мрачный, как эти суровые времена и нравы.

Тихий голос экономки временами переходил на шёпот, когда речь заходила о господине бароне и его супруге, и крепчал, когда поминался герр Корбл. Раскрасневшееся лицо и глаза, лихорадочно блестевшие в сгущавшихся сумерках, выдавали Ребекку с головой. Ей нравился герр Корбл Уц. Да, этот сутулый нескладный Гоблин, с крючковатым носом и гнусавым голосом. И надо быть слепой, чтобы этого не заметить. Лишнее подтверждение тому, что мужчин любят далеко не за внешнюю красоту.

Пфальцграфиня присматривалась к женщине, ставшей неожиданно разговорчивой после обеденной трапезы, где в связи с рождением близнецов, всем было дозволено выпить крепкого старого вина за их здоровье и благополучие господ.

Вызвавшись проводить, пожелавшую прогуляться гостью, проспавшую почти до обеденной трапезы и принявшую участие в застолье, Ребекка продолжала рассказывать:

— Когда хозяин схоронил первую жену — двенадцать лет назад, — здесь появилась госпожа Тэрэсия, тогда ещё совсем молоденькая. Следом за ней приехал герр Корбл, что поначалу вызвало много толков. Никто даже не догадался, кем он приходился нашей хозяйке. Вот, как думаете, Лэвари, кем? — Она в ожидании уставилась на Наташу.

— Кем? — пожала она плечами, вспомнив приезд графини ди Терзи в замок Бригах. — Ну, не духовник же. — Рассмеялась промелькнувшему перед глазами образу Гоблина в рясе.

— Господь с вами, — перекрестилась экономка, расширив бледно-голубые глаза. — Не старайтесь, не угадаете. Он незаконнорожденный старший сын отца хозяйки. Вот. — Смотрела на гостью, довольная произведённым эффектом.

— Бастард? — Брови девушки поползли вверх. — Госпожа баронесса такая симпатичная, а он… — кашлянула, задерживая вырывающееся нелестное определение, — нестандартный. Особенный.

— Как вы сказали? — наклонила голову женщина. Догадавшись, что та имела в виду, вздёрнула подбородок. — Что с того, что он не красавец? — Смущённо опустила глаза, придержав взметнувшуюся от порыва ветра полу накидки. — Здесь поначалу все к нему отнеслись с опаской. Но его миролюбивый нрав, доброта и справедливое отношение ко всем без исключения быстро перевесили все его изъяны. Теперь мы их вовсе не замечаем.

— Понимаю, — Наташа вспомнила, как он усмирил жадность виночерпия в таверне. — Глаз замылился.

— Его появление здесь стало для всех спасением. К тому времени хозяйство господина барона начало приходить в упадок. Благодаря стараниям герра Уца благосостояние вновь поднялось и теперь хозяйство процветает. А как он любит хозяйку. Души не чаял в её мальчиках.

— Мальчиках? У них есть ещё дети?

— Ах, — Ребекка прикрыла рот рукой, — как я болтлива. — Вздохнула виновато. — Это всё вино. Здесь не принято упоминать об этом. — Горестно поджала губы. — Но раз вы будете работать в поместье, вам нужно знать, чтобы ненароком не заговорить об этом с хозяевами. — Вздохнула смиренно. — Два года прошло с тех пор, как мальчики погибли страшной смертью. То лето было жаркое… Надо сказать, что они были примерными… — Стало заметно, что воспоминания ей неприятны и даются с трудом. — Но вот же случилось так, что пошли на реку.

— Утонули? — не выдержала девушка, внутренне сжавшись.

— Нет, так бы удалось спасти хоть одного. Осыпался берег, где они играли. Пока нянька сама выкопалась, да позвала на помощь. Пока откопали… — Она махнула рукой.

— А сколько им было?

— Старшему — десять годков, младшенькому — семь. А какие ласковые были… — Экономка смахнула выступившие слёзы. — Старший обучался военному ремеслу. Вот всё горело в его руках. За что не возьмётся, всё давалось. А уж как его все любили…

— Жалко, — вздохнула Наташа. — Это счастье, что госпожа баронесса родила снова. Рождение сыновей отвлечёт её от боли утраты. И господин барон вдохновится.

— Да, горе сблизило наших господ. Они и так жили в уважении и любви, а после и вовсе не могли друг без друга. Господин барон, он ведь слабый хозяин и после трагедии вовсе опустил руки. Благодаря стараниям Корбла, дела пошли в гору. Он взвалил на себя всё. У него будто нюх на выгодные сделки. Хозяйственный, — гордо произнесла, подняв вверх указательный палец. — И всюду норовит всё сам да сам. Если б не нога…

— А что у него с ногой? — осторожно поинтересовалась пфальцграфиня.

— Да кто ж его знает? То нормально, а то ступить на неё не может. Будто шип в подошве. Да, вы же лекарка, Лэвари. Может, поможете ему? У нас есть лекарь в Хаденхайме. Господин Берингар. Так после его пиявок только ненадолго легчает.

— Я не лекарь, Ребекка. Уже говорила об этом. Даже не знаю, чем смогу помочь.

— Вы же говорили, что хозяйке разродиться помогли. Несведущий человек разве сможет такое? Это же боли какие, а вы справились. А тут — всего-то нога. Вон, ваше лицо супротив вчерашнего вида, каким стало. Знаете, что да как надо делать.

Да, девушка, как проснулась, ощутила под пальцами спавшую за ночь отёчность и заметное разглаживание кожи. Зуд исчез. Действие целебной мази и здесь не подвело.

— Приедет герр Корбл, посмотрим его ногу, что за шип он в подошву вогнал. Может, отложение солей? У нашей соседки такое было. Или перелом старый болит.

— Вот-вот, нужно помочь. Герр Уц умеет благодарить. А соль… — Она задумалась. — Нет, не спрашивал у меня. Я бы дала.

— Вы говорите о нём с такой нежностью, — улыбнулась Наташа, — что…

— Да что вы, в самом деле, — перебила женщина, зардевшись. — О нём все… Здесь все так говорят. — Смущённо опустив глаза, отвернулась, словно не понимая, что имеет в виду приезжая. Зевнула, перекрестив открытый рот, кутаясь в накидку. — Идёмте, а то загулялись с вами. Мне пора глянуть, кого привели в кормилицы. — Поспешила сменить тему. — Наших маленьких надо беречь. Это ж надо, сразу двойников хозяйка принесла. Одноликих!

— Какая разница — близнецы одного лика или нет, лишь бы здоровенькие были. — Пфальцграфиня с готовностью последовала за ней.

— Не скажите. Если на лик разные — не к добру. Наказание господне. Два лика, значит, от двух разных мужчин зачатие. Одноликие — носители божественной силы. Дар небес. Род будет процветать и множиться.

Наташа приоткрыла рот, желая возразить. Но вовремя спохватилась. Какие могут быть споры с уверенными в своей правоте невежественными людьми? Надо радоваться, что баронессе крупно повезло родить близнецов. Роди она двуликих… Девушку передёрнуло. О последствиях, свидетелем которых она могла стать, думать не хотелось.