– Эрр Эливерт, нам надо обсудить ваш ужин, – Риланн многозначительно приподняла бровь.

– Пойду, посмотрю, что нам могут предложить…

Эливерт подмигнул ей, поднимаясь с постели, и вышел, притворив дверь. Из коридора донёсся весёлый девичий смех.

Где-то внизу жалобно скулила свирель в руках пьяного музыканта.

– Боюсь, нескоро они ещё заявятся! – зевнув, молвил Наир.

Но он ошибся: Эливерт и Риланн с громким смехом ввалились в комнату с двумя подносами, уставленными множеством блюд и несколькими кувшинчиками.

Комната мгновенно наполнилась запахом жареного мяса, зелени, свежего хлеба и пьяных ягод. Наелись так, что Рыжая потом едва доползла до кровати. Риланн угодила всем. Ужин был таким вкусным, что Насте казалось – она попала на королевскую трапезу. После вяленого мяса и походных похлёбок непонятного содержания ужин в «Свином окороке» казался настоящим пиром, а постель мягкой, как лебяжий пух.

Всё-таки походная жизнь учит ценить такие простые вещи, как возможность поесть, умыться и выспаться.

Настя уснула почти сразу, уловив, правда, сквозь дрёму удивлённый возглас Наира:

– Эл, ты куда?

– Вниз спущусь. Надо Риланн поблагодарить за старания, да и завтрак обсудить, – ответил Эливерт.

– И когда тебя ждать? – недовольно проворчал лэгиарн.

– Ну, вот к завтраку и ждите! – ответил Эливерт, и Романова услышала, как скрипнула открывающаяся дверь.

– И как тебе удаётся так легко завоёвывать их наивные сердца? – подивился лэриан.

– Нашёл наивную! Риланн знает – я в её жизни на одну ночь, – ответил Эливерт. – Пожалуй, у меня талант. Да сколько счастья в таких победах, друг? Легко достаются только те, которые и не нужны тебе вовсе.

Дверь захлопнулась, и воцарилась тишина, лишь снизу иногда доносились раскаты пьяного хохота и стоны истязаемой музыкантом свирели.

***

Настя проснулась на рассвете.

Подскочила испуганно – впервые в этом мире к ней вновь явились кошмары. Подробности из памяти тотчас стёрлись, осталось лишь смутное ощущение, что в своих грёзах она снова столкнулась с жутким топлюном.

Рыжая поёжилась невольно, от этих воспоминаний любой сон как рукой снимет.

Настя огляделась.

Наир мирно посапывал на соседней кровати. Постель Эливерта пустовала.

В комнату сквозь проём окна лился серый полумрак занимавшегося рассвета.

Настя сползла с кровати, такой непривычно мягкой после ночёвок на голой земле, завернулась в шерстяной клетчатый плед, служивший одеялом, и подошла к окну.

В богатых домах Кирлии окна стеклили каким-то полупрозрачным материалом, с лёгким розоватым или оранжевым оттенком. Возможно, это был какой-то полудрагоценный камень или некое подобие стекла, выплавленного умелыми мастерами-ремесленниками. В хижинах победнее окна затягивались тонкой тканью или полупрозрачной плёнкой, вроде той, в какую обёртывали колбасу. Из уроков истории Настя смутно припоминала, что на Руси в былые века крестьяне затягивали окна бычьим пузырём. Очень может статься, что это он и был, уточнять свои догадки она не горела желанием. Некоторые окна и вовсе ничем не закрывали, и они зияли чёрными проёмами, коптя небо дымом очагов, для которых тоже никто не озадачился устроить хотя бы подобие дымохода.

Здесь, в лучшей комнате «Свиного окорока», окна, разумеется, были остеклены.

Настя потихоньку, чтобы не разбудить Наира, приоткрыла одну из створок. Раннее утро дохнуло в лицо прохладой и свежестью. Небо уже посветлело, облака окрасились в розовато-рыжий цвет – над горизонтом вставало солнышко. Быстро светало. Тьма города сменялась на серый полумрак. Ночью прошёл дождь, и сейчас ещё капли иногда срывались с черепичных крыш. В канавках между брусчаткой стояли лужицы. Блестели крыши домов, навесы на базарной площади.

И дивный запах дождя, смывшего городские нечистоты и принёсшего с собой аромат трав и земли, кружил голову, ведь это был запах настоящей свободы.

Настя улыбнулась, вдруг ощутив себя абсолютно на своём месте. Она уже успела прорасти в этот мир, полюбить его всем сердцем. И сейчас чувствовала это особенно остро.

– Прости, мамочка! – тихо шепнула Рыжая. – Я так скучаю по тебе, но за все сокровища вселенной я не согласилась бы променять этот мир на какой-нибудь другой!

Когда раздался осторожный стук в дверь, Настя была так далека в своих мыслях, что от неожиданности вздрогнула. Пару секунд она размышляла, стоит ли открыть дверь самой или лучше разбудить Наира.

Но лэгиарн спал как младенец. Видно, впервые за несколько суток, он счёл, что может отдыхать без опаски, и теперь посапывал себе, ничего не слыша.

Настя плотнее завернулась в плед и на цыпочках приблизилась к двери. Сердце её затравленно билось.

– Кто там? – спросила она дрогнувшим голосом, уже положив руку на засов, но не решаясь открыть.

– Свои, Дэини! Блудный ворон вернулся обратно в гнёздышко, – раздался из-за двери голос Эливерта, ещё более развязный, чем всегда.

Настя облегчено вздохнула – будто камень с души свалился. И даже нашла в себе силы улыбнуться, открывая – надо же, так переполошилась, а то, что это может быть Эливерт, и в голову не пришло.

Эл картинно застыл на пороге, окинул её пьяным взглдом, а потом ввалился в комнату, слегка пошатываясь. В руках он со старательностью жонглёра пытался удержать глиняный кувшин и два кубка.

– Нарисовался – не стереть! – проворчала Настя, отстраняясь и вновь закрывая дверь на засов.

– А что, не ждали? – ухмыльнулся Ворон.

– Больно нужно тебя ждать, – фыркнула Романова, возвращаясь к окну. – Бродишь где-то среди ночи, а потом в дверь тарабанишь… Напугал меня до смерти. Что тебе на месте не сидится? В смысле, не лежится… Сам говорил, народ здесь дурной, драка назревает внизу, и ушёл неизвестно куда. Мы ведь волнуемся!

– Врёшь ты всё! Волнуются они… ага! – Эливерт доковылял до окна, и, облокотившись на стену, мотнул головой в сторону беспробудно почивающего Наира. – Ушастик дрыхнет, как макдог! Ты вот бодрствуешь, и то ладненько! Давай-ка выпьем! У меня тут осталось немного…

Он приглашающе протянул ей один из кубков и встряхнул весело забулькавший кувшин.

Настя в утреннем сумраке заглянула в его улыбчивое лицо и сказала с упрёком:

– Ты пьян, Эливерт. Жутко пьян. Куда тебе ещё? Нам ехать скоро…

– Я? Пьян? – изумился разбойник. – О чём ты, Рыжая?

Он на миг замолк, разглядывая всё то, что держал в руках, и, соображая, как удачнее разлить рубиновое зелье по кубкам. Но на сей трюк Эл сейчас был не способен.

– Ну да, может и пьян, – согласился атаман. – Но к тому