Но снова полыхнула молния, и снова начало жечь кожу; там,где кровь разукрасила ее тело, и затем выгорели все сожаления.

Она схватила кубок и с жадностью выпила его содержимое.

Никто не спорил: новая группа была выдающейся."Фанкаменталс"[20] явно собирались затмить всех.

Публика уже завелась, ожидая их появления. И теперь Сара иНиколь, лучшая утренняя команда ди-джеев в этой области, готовилась ихпредставить.

Сара важно прошлась по сцене в своей кожаной байкерскойкуртке и обтягивающих "левисах", заправленных в высокие, до колен,ковбойские сапоги.

— Ну что, горлопаны? Готовы к настоящему року?

— Да, конечно, дружище. — заорала толпа, повторяя фирменнуюфразочку Сары и Николь.

Николь, вторая половина самопровозглашенной лучшей утреннеймонархии, выплыла на сцену в черной кожаной мини-юбке. Она вырядилась в черныелеггинсы, туфли на шпильках и по меньшей мере в двадцать серебряных браслетов.

— Ну что ж, тогда приветствуйте новейшую, мерзейшую группу,о которой все говорят в этой стране! Они были у нас на утреннем часовом шоу, ивы все слышали их сингл — "Возьми Себе или Разбей". Мы горды тем, чтоможем представить вам — первое крупное появление у нас —"Фанкаменталс"!

"Фанкаменталс" вывалились на сцену и, покаисполняли свою вещь, толпа делала все, что и полагается делать толпе, — орала,вскакивала, хлопала, визжала, свистела, плясала и снова одобрительно свистела.

Забавны все-таки тенденции в моде. С недавних пор на пиквернулись дешевые версии шестидесятых. Все "Фанкаменталс" былипричесаны так, словно он или она только что вышли с коктейль-приема у Кеннеди в1962 году. Исключением были лишь чрезмерный сценический макияж и отсутствиерубашки под курткой у загадочной девицы — их ведущей солистки.

А под небольшой ее шляпкой можно было увидеть страннуюдеталь: в шикарных каштановых кудрях, завивающихся вокруг подбородка, теряласьстекающая по щеке одинокая кроваво-красная слеза — последняя память отпогибшего рокера, не стирающаяся, несмотря на все годы.

А сегодня ночью выйдет луна, чтобы спеть припев. Наверное,это будет новая песня, но луна знает слова наизусть.

За сценой, как обычно после шоу, царил хаос. Кондиционерывыключили, так что в воздухе висели пыль, табачный дым (на таблички "Некурить" никто внимания не обращал) и запах пота. Крепкие парни в джинсах ифутболках с надписью "Рак мозга", смеясь и ругаясь, разбирали иупаковывали звукоусилители, динамики, осветительное оборудование, дымовыемашины и прочие аксессуары концерта "хэви-метал". Широкоплечиесекьюрити сдерживали вопящих фанаток, пытающихся прорваться к своим кумирам.

Фарли Змерис вытер ладони о красный пиджак и вожделеннопосмотрел на них. Взгляд пробежался по молодым грудям, жаждущим, чтобы ихпощупали, пухлым губкам, готовым обхватить член. Да только груди этипредназначались не для рук Фарли, губки — не для его члена. С первого взглядапоняв, что он — не музыкант, фанатки забывали он его существовании.

Фарли показал пропуск сотрудника, и дюжие охранникипропустили его к гримерной, которую занимал Джоджо Кингман, вокалист "Ракамозга". Фарли остановился у двери, чтобы вынуть из ушей затычки. По правдеговоря, хотя сам Фарли никогда бы этого не сказал, он терпеть не мог"хэви-метал". Он ненавидел взрывные ударные и визжащие гитары. Аболее всего он ненавидел дикие вопли, которые выдавались за пение. Если б унего был выбор, он бы лучше слушал хор глухих трубачей. В уединении своейспальни он наслаждался музыкой Гарри Конника-младшего. Но никогда, никогда иникому в этом бы не признался. Ему не только сказали бы, что он безнадежноотстал от моды, его выгнали бы с работы. А лишившись работы, он не смог бы иблизко подойти к Валери Монс.

Фарли глубоко вдохнул и постучал.

— Отвали, — прохрипели из-за двери.

Ноги Фарли уже согласились подчиниться, но мозг приказалстоять на месте. Он дал себе слово, что сегодня добьется своего. Постучалвновь.

— Отвали.

— Я займу у вас только минуту, — проверещал Фарли. —Пожалуйста.

— Святое дерьмо… ладно, заходи, только быстро.

Фарли открыл дверь, вошел. Увидел костюмы, тюбики и баночкис гримом, обертки от гамбургеров и чипсов, окурки. На туалетном столике стоялапочатая бутылка виски "Уайлд терк". Джоджо Кингман, ссутулившись,сидел перед зеркалом. Бледная обвисшая кожа блестела от пота. Остатки гримапятнали лицо, от левого глаза вниз тянулась черная полоска туши. Яркий светбезжалостно открывал множество морщинок, мешки под глазами. Волосы Кингманкрасил в иссиня-черный свет. Как и брови.

Фарли и раньше видел рок-звезд вблизи, и всегда еговозмущала несправедливость, царящая в этом мире. Этот тридцатилетний развалина,который выглядел на двадцать лет старше, который вопил на сцене как резаный,выкрикивая что-то бессвязное, мог поиметь любую женщину в удобное ему время. Авот девятнадцатилетний Фарли Змерис, симпатичный, пышущий здоровьем, с неплохимголосом, не мог подступиться к единственной в мире девушке, которую он такхотел.

— Ты кто?

Фарли назвался.

— Я тут работаю. Билетер.

— Хорошо. У двери куча фоток. Возьми, сколько хочешь, иуходи.

— Фотографии мне не нужны. Я хочу у вас кое-что спросить.

Рок-звезда кашлянул в полотенце.

— Спрашивай и отваливай.

— Дело в том, я… Все девушки — ваши. Снаружи беснуется толпатех, кому просто не терпится отдаться.

— И что?

— Как вам это удается? В чем секрет?

— Черт, я же звезда. Женщины обожают трахаться со звездами.Вот и весь секрет. До свидания.

— Но разве нет чего-то еще? Я видел много концертов. Далеконе все так притягивают девушек. Вы притягиваете. Еще несколько человек. Вы хотьнамекните мне, как вам это удается? Что в вас особенного? Почему женщины липнутк вам?

Джоджо Кингман впервые отвернулся от зеркала и посмотрел наФарли.