Она лежала, свернувшись в клубочек на кровати в гостиничномномере Вэла, и улыбалась. Она даже еще не разделась. Было ужасно забавносмотреть, как Вэл ходит взад-вперед по номеру, прижав к уху мобильник, и очем-то договаривается. Время от времени покрикивает на своего агента. Ей этонравилось. Вэл никому не даст спуску. Она делала мысленные заметки, планируяприложить его манеру управляться с делами к своей собственной ситуации сосвихнувшейся матушкой.

Вэл наконец отбросил телефон и обернулся к ней. Снимаярубашку, он снова улыбнулся той самой жуткой улыбкой. Потом, наставив на нееуказательный палец как пистолет, произнес:

— Жди здесь.

На минуту он вышел из комнаты, а когда вернулся…

В руках у него был кубок. Большой серебряный кубок.

Увидев ее гримасу смущения и беспокойства, он вытянулсялицом.

— Что-то не так, детка?

— М-м-м-м, — промычала она, оглядываясь по сторонам, словноища кого-то. — М-м-м-м… — повторила она вновь.

— Винд. — В голосе просквозила уже неприятная нотка, Винд, вчем дело?

Она неохотно показала на кубок.

— Что… э-э, что ты хочешь, чтобы я сделала? С этим?

— Принес выпить. Это специально для тебя, — восстановивуверенность, пояснил Вэл. — Попробуй. Тебе понравится.

— Я… — Она соскользнула с кровати. — Мне пора идти.

— Куда это, черт побери, ты надумала идти?

— Туда. Отсюда. Не знаю.

— Куда это "туда"? — преградил он ей путь.

И тут в голове раздался предупреждающий крик. Упредупреждения был голос матери. Одного этого было бы достаточно, чтобыпроигнорировать его, но она поняла, что не может.

— Вэл, — с напряжением произнесла она, — если у тебя есть комне хоть какие-то чувства — уйди с дороги.

Он снова усмехнулся своей странной, однобокой улыбкой.

— А если нет?

— Если не уйдешь?

— Нет. Если у меня к тебе нет никаких чувств?

Поколебавшись мгновение, она сделала ложный нырок влево иметнулась вправо. Однако обмануть его не удалось. Вэл жестко схватил ее зазапястье, некоторое время они боролись, а потом свободной рукой Винд ухитриласьвыбить у него кубок, который покатился по полу. Из него пролилась густая липкаяжидкость красного цвета, навсегда испортив ковер.

Нырнув под растопыренными руками, она добежала до двери,распахнула и уже была готова выскочить в коридор, но его сильная рука ухватилаее за волосы и дернула на себя. От жуткой боли в заломленной шее она выпустиладверную ручку. Дверь закрылась, но не до конца, оставляя ей надежду на то, чтоможно будет заорать и привлечь внимание окружающих. Но он крепко зажал ей ротладонью.

— Не надо было тебе пытаться сбежать, — хрипло прошептал оней в ухо, волоча обратно к кровати. — Это могло быть забавно. Это могло бытьочень забавно. Тупая сучка. Тупая, тупая…

Внезапно в комнате резко стемнело. Вэл обернулся в Я поискахнастольной лампы, что стояла ближе к двери. Но лампы на месте не оказалось.

Но в следующее мгновение она перекрыла ему поле видимости иврезалась между глаз, отчего он зашатался, а из огромной рваной раны на лбухлынула кровь.

— Отпусти ее, ублюдок! — заорала Конни и замахнулась ялампой еще раз. На этот раз удар пришелся в висок. Оборачиваясь вокруг своейоси, он рухнул на пол.

Винд наклонилась над ним. Конни не выпускала из трясущихсярук настольную лампу. Волосы слиплись, мокрая одежда прилипла к телу. Очевидно,шофер оказался прав: дождь усилился.

Вэл стонал на полу, зажимая руками рассеченный лоб. Винд,осознав правоту Конни, смотрела на Вэла со смятением и отвращением. Но Коннибыла спокойна, о Боже, теперь она была спокойна.

— Привет, Рэб, — сказала она.

Вэл взглянул на нее, и в его реакции нельзя было ошибиться.Он не просто откликнулся на ее голос; он среагировал на это имя.

— Помнишь меня? — ледяным тоном продолжила Конни.

Вместо ответа он рванулся вперед, ухватился за болтающийшнур лампы и дернул ее на себя что есть сил. Конни не удержала свое орудие.Лампа со звоном покатилась по полу Женщины взвизгнули и ринулись прочь изкомнаты.

Конни, схватив Винд за запястье, неслась по коридору.Скорость ошеломила Винд. Боже, старая тетка, оказывается, еще умеет бегать!Конни тащила за собой дочь и думала, что рука просто вырвется из плечевогосустава.

— Назад! — рычал за спиной разъяренный Вэл-Рэб, но они необращали внимания. Они бежали, бежали так быстро, как только могли. Они даже наостановились у лифта, метнувшись вниз по лестнице. Все пролеты с третьего этажаони пронеслись в жутком смертельном спринте, скользя, спотыкаясь, перепрыгиваячерез ступеньки. Они уже были на первом этаже, когда высоко наверху грохнуладверь и Вэл заорал вслед:

— Не смейте убегать! Не смейте убегать!

Этот настоятельный совет не задержал их и на долю секунды.Вылетев их входной двери на автостоянку и пробежав около десяти ярдов, Коннивдруг резко остановилась.

— Черт! Где я ее оставила?

— Где ты ее оставила? Где твоя машина?! Мать, о Господи, нуты всегда так! Терпеть не могу! Я…

Входная дверь с грохотом распахнулась. Они увидели Вэла,который стоял, стиснув кулаки. На искаженном лице застыла ухмылка, больше всегонапоминающая звериный оскал.

Они побежали.

Он бросился вдогонку.

Дождь лил как из ведра; молнии полосовали небо, раскатыгрома напоминали рык разгневанного бога. Конни и Винд пересекли служебныйпроезд, ведущий к отелю. Вэл уже настигал их, размахивая чем-то, зажатым вруке.

Нож. Клинок.

Конни почувствовала, как стянуло кожу в том месте на шее,словно ее проткнули. Ей казалось, что она даже ощущает, как быстро капает кровь— кап-кап-кап…

Впереди появилась эстакада — переход через большое шоссе,проходящее мимо отеля. Дождь лил стеной. Конни споткнулась. Винд подхватила ее;теперь уже она пыталась тащить мать вперед. Конни прижала руку к груди. Дыханиеп??рехватило.

А Вэл уже был здесь, рядом, и замахивался ножом на Конни.Она увернулась, но острие пропороло рукав. Покачнувшись, она ударилась спиной обетонное ограждение эстакады. Под ногами, внизу, в мокром асфальте плясали огнипроезжавших автомобилей.