На него пахнуло животным теплом лесного зверя. Он не успелпонять запах, таких зверей не знал, только в мозгу быстро пронеслись смятыекартины чего-то ужасного, целиком из шипов, когтей и зубов, но тут же запахрассеялся, перед ним стоял Ютлан. Красный свет угас, луна блестит на шапкеволос, не достигая ушей, а нижняя челюсть всего лишь упрямо выдвинута, как увсех мужчин из их рода. – Ты мой брат, – выдохнул Ютлан.

После странной встречи возле усыпальницы возвращалсямедленно, сна по-прежнему ни в одном глазу, сердце ноет, все равно не заснет,завтра с утра из городских врат, глупо последнюю ночь в родном доме тратить насон.

В окнах дворца горит свет. Ставни не закрыты. Видно, как постенам стремительно проносятся длинные черные тени. Придон улавливал взмахруки, это его дядя, он любит размахивать руками, замечал косой полет тени,наподобие падающей летучей мыши, – это прошел Скилл.

Дядя и брат не спят, ломают головы, как обезопасить егопуть. Как помочь ему, потерянному для страны, для племени, для народа, ибообезумел в своей страсти к женщине из чужого народа…

Ноги с середины двора свернули, что он может сказать дяде иСкиллу? – вместо входа во дворец под лунным светом начала вырастать крышаконюшни. Ноздри уловили домашний запах конских тел, свежих каштанов, душистогосена. Из-за двери послышалось фырканье, стук копыта по дереву. Луговик как-топочуял приближение хозяина.

Сонный конюх, что дремал у дверей, вскочил, бросилсяотворять двери перед героем. Придон отмахнулся, вошел в мир знакомых родныхзапахов, Луговик потянулся из стойла навстречу. Придон обнял его за шею,Луговик что-то ощутил, попытался убрать в сторону большую конскую голову, ноПридон все равно поцеловал в умную морду. Конь брезгливо фыркнул. Настоящийбоевой конь, не переносит телячьих нежностей. Но Придон не шлепнул его по лбу,не захохотал громко и грубо, как должны смеяться настоящие мужчины, и конь самткнулся мягкими бархатными губами в лицо друга и хозяина, легонько боднулголовой.

– Не спрашивай, – прошептал Придон, – я дажесебе не могу ответить… Но все увидишь сам. Мы узрим дивные места. Только я иты… И все поймешь.

Он знал, что конь в самом деле понимает каждое слово, каждыйжест, вскрик или движение в седле. Когда-то выхаживал его осиротевшимжеребенком, сам поил молоком из чашки, сам купал и чистил. Да и Придон понимаетржание Луговика, взмахи головы, стук копыт и выражение всегда печальных имудрых конских глаз. А когда они вместе вламываются в ряды врагов, кажется, чтоэто единый страшный зверь ворвался в стадо беззащитных овец и режет, колет,бьет копытами и хватает огромными зубами!

Летняя ночь коротка, на востоке появилась светлая полоска.От темной земли вверх пошел слабый нежный свет. Очень медленно проявился едвазаметный оттенок розового.

Придон вздохнул, на выходе сказал конюху:

– Насыпь отборной пшеницы. Осмотри копыта, нам сегодняв долгий путь. Конюх вздохнул.

– Для того чтобы увидеть, – сказал онробко, – что небо везде синее, вовсе не надо отправляться в этот самыйдолгий путь.

Придон улыбнулся.

– Знаю, признаешь только один путь – к нашим сердцам,как Вяземайт из всех дорог признает только тропку к богам, а все остальное длянего – тупики. Но все-таки люди намного проще! Мы ходим простыми земнымипутями. Готовь коня, я чую, что не задержусь.

Он в самом деле чувствовал, как жадное нетерпение гложетизнутри внутренности. Темное здание дворца, что в лунном свете блестит, какбольшая рыба на темном небе, теперь грозной глыбой выступило на светлеющемнебосводе. Но светильники еще горят, а к теням Горицвета и Скилла прибавиласьеще одна…

Когда он толкнул дверь и переступил порог, Горицвет все также нависал над столом с расстеленной картой, словно и не менял позы, а Скилл иВяземайт на другом конце комнаты размахивают огромными топорами. Обнаженныеторсы блестели, богатыри явно отбирали оружие всю ночь, пока Горицвет мысленнобродил по дорогам, переправлялся через бурные реки, выбирая для Придона дорогупобезопаснее.

Теперь в углу появился еще один стол. Золотыми украшениямиблистал ларец, вдоль стены выстроились топоры, копья, мечи. Грудами наваленыдоспехи, все дорогое, самое лучшее…

А под стеной очень смирно и тихо, как мыши, сидели Олекса иТур. Придон сперва их даже не заметил, оба не двигались, не шевелились. Даже,кажется, не осмеливались дышать.

Придон ощутил, как жар коснулся щек, сполз на шею.

– Да что вы так, – проговорил он тоскливо. –Это мое безумие, а вы… Вместо того чтобы наброситься на меня, обругать, связатьи посадить под замок, вы еще и возитесь, как с больным!.. Я ж так никогда нерассчитаюсь с вами.

Вяземайт оставил в покое топор, грудь волхва бурновздымалась. В глубоко запавших глазах блеснули искорки.

– Это будет недолго, – пообещал он.

– Правда? – спросил Придон с недоверием.

– Ты шею свернешь очень скоро, – пояснил Вяземайт.

– Ну, спасибо, – пробормотал Придон. – Хотькакое-то утешение.

Дверь с грохотом отворилась. Аснерд вошел насупленный, лицообрюзглое. По комнате прокатилась мощная волна запахов железа и пота.

В руке Аснерда победно горел головной обруч с рубиномразмером с голубиное яйцо. Красный камень блестел зло, Придон, как воочию,увидел пламя пожаров, что останется за хозяином этого обруча, и кровь, которуюпрольет боевой топор.

– Надень, – велел Аснерд отрывисто. – Пока онбудет на тебе, защитит от любой стрелы, камня или швыряльного ножа. Увы, не отброшенного артанского топора, ведь ковали этот обруч наши артанские колдуны! Аты знаешь, как метко и мощно бросают топоры артане…

Придон обеими руками принял обруч. Кончики пальцев слегкакольнуло, словно обруч попробовал нового хозяина на зуб.

– Спасибо, – поблагодарил он. – А как же ты?Аснерд фыркнул.

– У меня пять тысяч удальцов, прикроют меня даже откомара. А тебе твою голую, как у жабы, спину прикрыть некому.

– Аснерд…

– Бери, бери!

Обруч сел плотно, волосы на лбу прижал. И хотя не шлем,закрывающий голову, ведь есть шлемы с личиной, что закрывает и лицо, но все жеПридон ощутил защищенность, даже без всяких магических штучек.

– Спасибо, – повторил он с чувством. – Яникогда не забуду твоего дара, Аснерд.

Горицвет снял с пальца кольцо, металл тусклый, невзрачный,даже без камушка, простое серенькое кольцо.

– Возьми.

На его широкой и твердой, как весло, ладони колечковыглядело совсем крохотным и невзрачным. Тем более что рядом блестели унизанныезолотом пальцы.

– Что это? – спросил Придон.