фантомы. Из окна самолета можно увидеть немало таких фантастических и в то же время абсолютно реальных пейзажей, похожих на ожившие грезы.

Представьте себе изумительный красный закат и спрячьте его за серыми-пресерыми, мрачными-премрачными облаками. Такой закат всегда кроется за тучами, мы просто об этом забываем. Бывает, поднимаешься вечером сквозь облака – и внезапно вырываешься из сумерек и попадаешь в царство ослепительного багряного сияния. Словно кто-то повернул гигантский рубильник, и мир из черно-белого стал цветным. Солнечный свет и сам похож здесь на облако, на новое агрегатное состояние воды, которое мы только что открыли. Цветом закатное солнечное облако напоминает внутреннюю ткань некоего гигантского организма. Будто видишь изнанку вселенной.

Художница Джорджия О’Кифф боялась летать, но ее сердце покорили виды облаков из самолетного иллюминатора. Она рисовала их со страстью почти религиозной. «В полете, даже при самой обычной погоде, можно увидеть столько удивительного, такие поразительные цвета, что поневоле начинаешь верить в мечты», – вспоминала она. Когда у меня случаются перерывы в полетах, и я с тяжелыми сумками, у которых вот-вот оборвутся ручки, бреду из магазина домой сквозь промозглые ноябрьские сумерки, то всегда стараюсь помнить, что бескрайнее море ослепительного света, возможно, прямо сейчас разливается у меня над головой, просто скрытое облаками.

Когда идешь на посадку, мир сжимается и усложняется одновременно. Метаморфозы происходят в двух измерениях – вертикальном и горизонтальном. Чем ближе мы к земле, тем больше подробностей ландшафта различает глаз. А в горизонтальной плоскости леса и луга сменяются деревнями, те переходят в пригороды, а из пригородов выбегают шоссе, ведущие прямиком в город. Вот таким «двойным наплывом» встречает тебя земля.

Плейслаг случается оттого, что наше сознание не поспевает за самолетом. Когда в погожий денек наблюдаешь в иллюминатор за приближающимся городом, мозг еще можно обмануть – картинка перед твоим взором меняется постепенно, по всем законам перспективы, и можно притвориться, что ничего странного не происходит. Но когда город внезапно выпрыгивает из-за туч, то глаза тебе уже не помощники. Вот они были закрыты. А вот открылись, но ты в другом месте.

Во время моего первого самостоятельного полета в Амстердам я, к своему огорчению, из-за пасмурной погоды почти ничего не сумел разглядеть при посадке. И все-таки Голландия, внезапно возникшая в иллюминаторе – с морем, кораблями, пешеходами, гнущимися в три погибели от ветра, блестящими от дождя шоссе, зелеными полями и теплицами, – поразила меня так, как могла бы и не поразить, будь погода ясной. Я научился любить эти дары облаков, когда долго не видишь почти ничего, а потом получаешь все и сразу.

Некоторые города, расположенные в тропиках, например Сингапур, всегда окружены огромными вертикальными облаками. Мы ныряем в них, еще не видя ни верхушек небоскребов, ни взлетно-посадочных полос. Как будто мы должны пролететь облачный Сингапур, чтобы попасть в бетонный.

От Хитроу до Лондона рукой подать, а погода над Хитроу известная – из туч вырываешься уже над самым сердцем долгожданной британской столицы. Вот они, пристани Темзы и небоскребы, что тянутся ввысь, как огромные мачты, а у их подножия просыпается и спешит по своим делам огромный город.

Для нас, пилотов, нет ничего необычного в том, чтобы сначала пролететь через полмира, потом нырнуть в мраморную толщу облаков – и увидеть Лондон, раскинувшийся внизу, как раскрытая книга. Небесные воды отменили для нас земную географию почти на все время полета, но вот облака расступаются и город надвигается на нас – не логическое завершение путешествия, но грандиозный магический трюк. Узрите Лондон во всем его величии!

С земли туман кажется густым и белым. С воздуха же он похож на тонкую полупрозрачную кисею, наброшенную на поверхность планеты.

Видимость в пределах взлетно-посадочной полосы измеряется специальными приборами – трансмиссометрами. Вы без труда их заметите – трансмиссометры похожи на два перископа, которые выкопались из земли, покрутились, засекли друг друга и принялись играть в гляделки. При возведении аэропорта крайне важно убедиться, что в намеченном для него месте не скапливается туман, поэтому трансмиссометры часто устанавливают задолго до начала строительных работ. Есть даже байка о том, как в окрестностях одного городка решили сделать новый аэропорт и установили трансмиссометры, а недовольные горожане стали накидывать на них черные мусорные пакеты, чтобы проектировщики решили, будто туман в этих местах стоит круглый год и строить тут ничего нельзя.

Часто из-за тумана приходится отменять рейсы, и это целый день отражается на расписании аэропортов по всему континенту – а над туманом стоит прекрасная погода. Когда сажаешь самолет в туман, снижаешься в абсолютно чистом небе, и лишь в последние секунды перед приземлением вокруг тебя завивается мгла. Посадочная полоса и заодно весь мир пропадают, будто на окна кабины кто-то накинул серую простыню.

Иногда туман повисает над полосой клочьями. Тогда, прежде чем принять решение о посадке, мы должны проанализировать несколько отчетов видимости с разных точек. Как-то в ясный день мы приземлялись в Эдинбурге. Мы уже вовсю катились по полосе, как вдруг самолет въехал в «молоко». Через несколько сотен метров мы снова очутились на солнышке. Честно говоря, такое я видел, только когда ехал по мосту Золотые Ворота.

Не так давно туманным осенним утром я подлетал к Лондону. Мы должны были садиться на южную дорожку, на которой только установили новейшую систему освещения. Диспетчеры провели нас над Хитроу к центру Лондона, затем дали команду на разворот и посадку. Пролетая над аэропортом, я заметил, что через взлетно-посадочную полосу неторопливыми волнами перекатывается туман, превращая ее в фантастическую тропу, ведущую сквозь время, из доисторических топей в высокотехнологичное будущее: одна половина полосы погрузилась во мглу, в которой то тут, то там поблескивали огни прожекторов, а другая, яркая и чистая, радушно приветствовала вернувшиеся домой небесные корабли.

Предрассветный туман в городе – одно из самых восхитительных зрелищ, какие мне доводилось наблюдать из самолета. Туман неспешно течет меж бесчисленных огней, то сгущаясь, то рассеиваясь. Он уподобляется то речным струям, то весенним льдинам – невероятная, непостижимая форма воды. Истончаясь, туман размывает даже самые четкие границы видимого, заставляет тебя глядеть на мир словно в расфокусированный объектив. Обрамленные фонарями дороги становятся похожи на сияющие инверсионные следы, отдельные дома – на светлячков, а весь город – на рождественскую елку.

Во время летных экзаменов я должен был снизиться до заданной высоты и решить, позволяет видимость совершить посадку или надо идти на второй круг. Но у современных авиалайнеров, приземляющихся в современных аэропортах, на случай тумана предусмотрена возможность автоматической посадки. Наблюдать за этой процедурой