в сторону.

Она проследила за его взглядом. За столиком возле стены в полном одиночестве действительно сидел крепко сложенный парень в джинсах, рубашке, расстегнутой на две пуговицы, и в ковбойской шляпе.

– И чего же он шляпу не снимет? – спросила Мирослава.

– Боится лысину застудить, – хмыкнул Стас.

– Ты это серьёзно?

– Про что?

– Про лысину?

– А ты иди и проверь, – без обиняков посоветовал Стасик. – Но боюсь, что ты не в его вкусе, – хмыкнул он, кивнув в сторону ковбоя.

– Почему? – удивилась Мирослава.

– Потому что ты дылда!

– У меня рост метр восемьдесят.

– Мало, да? Девушка должна быть хрупкой, как статуэтка, и миниатюрной, как Дюймовочка, – сказал Стас нравоучительно.

– Чего же ты на официантку глаз положил, – улыбнулась Мирослава. – Ведь она тоже далеко не Дюймовочка.

– Ни на кого я глаз не клал, – обиженно засопел Стас.

– Согласна, мне это только показалось, – решила она не злить парня. – Лучше скажи, почему я должна приглядеться к ковбою?

– Потому что это Савелий Самойлов.

– И что?

– То, что он дружен с Аполлинарией Павловой.

– А Аполлинария здесь бывает?

– Бывала, но давно не видел её.

– И Савелий скучает в одиночестве?

– За Савелия не беспокойся, такой не пропадёт. Но как мне стало известно, сейчас у него нет подружки. Так что если ты ему понравишься, – многозначительно хмыкнул Резников.

– Стасик, – ласково пропела Мирослава, – я тебе обещала деньги, а могу и фейс начистить.

– Я ей помогаю, не щадя живота своего, а она драться грозится, поэтому я и не желаю ничего общего иметь с ментами, – обиженно засопел он.

– Успокойся. Лучше сведи меня с ним. Савелий – любовник Аполлинарии?

– Насколько мне известно, бывший, они расстались.

– Мирно?

– Откуда я могу это знать?!

– Неужели ваша тусовка слухами не полнится? – ласково спросила Мирослава.

– Ей-богу, ничего про их отношения мне неизвестно! – заверил он её.

– Хорошо. Мне надо с ним познакомиться.

– Пойду закажу белый танец, и ты его пригласишь.

– Он не откажет? – шутя спросила Мирослава.

– Чего не знаю, того не знаю. Но вообще-то не должен.

– Понятно…

– Короче, я пошёл заказывать.

Мирослава краем глаза заметила, что едва заиграла музыка, как из-за столика наискосок поднялась небольшая девушка в кремовых кружевах.

«Никак к моему Савелию навострилась, не зря Стасик говорил, что он не пропадёт». Мирослава успела подойти первой и обворожительно улыбаясь, произнесла:

– Разрешите пригласить вас на танец?

Ковбой глянул на Мирославу, потом посмотрел за её плечо. Детектив догадалась, что её соперница тоже здесь.

– «Уж, нет ли соперника здесь»? – пропела она, не переставая улыбаться.

– Соперница здесь, – улыбнулся ковбой, – но я выбираю тебя, прекрасная незнакомка.

– Я польщена.

– Как тебя зовут?

– Мирослава.

– А я Савелий, но зови меня Сава.

«Сава так Сава», – подумала Мирослава и согласно кивнула.

– Ты здесь в первый раз? – спросил Сава.

– Да. Меня привёл Стас Резников. Ты, наверное, его знаешь, – проговорила она небрежно.

– Ещё бы, – улыбнулся в ответ Сава. – Стаса здесь все знают, он завсегдай. И потом характер у него хороший.

– Хороший?

– Ну да, лёгкий.

– А…

– Только я бы посоветовал тебе быть с ним поосторожнее.

– Это ещё почему? – удивилась Мирослава.

– Не постоянный он, – вздохнул Сава, – ни одной юбки не пропускает.

– Спасибо за предупреждение, – дружелюбно улыбнулась Мирослава.

– Вообще-то мне кажется, что ты не из наших, – задумчиво проговорил Сава, всматриваясь в глаза Мирославы.

– Правильно кажется, – решила не хитрить та.

– И тебе нужен именно я? – усмехнулся собеседник.

– Возможно… Я рассчитываю на твою помощь.

– Кто ты?

– Пойдём, сядем за столик.

– Музыка закончится и сядем, – отозвался парень. – Хоть ты не из наших, но танцевать с тобой одно сплошное удовольствие.

Мирослава кивнула.

Когда музыка закончилась, они направились к столику Савы.

– Чего тебе заказать? – спросил он.

– Какой-нибудь сок, лучше апельсиновый.

– А коктейль?

– Только если безалкогольный. Я за рулём, – пояснила Мирослава.

Сава понимающе кивнул.

– А я, пожалуй, выпью. Доберусь до дома на такси.

Стасик понял, что он уже лишний, и не стал приближаться к их столику, только помахал издали Саве.

О деньгах, обещанных ему Мирославой, он не беспокоился. Если Лёва сказал, что её слову можно верить, значит, стоит верить. Лёва ещё ни разу за всё время их знакомства не ошибся в характеристике ни одного человека.

«И как ему это удаётся? – недоумевал Стас. – Сидит человек дома и всех видит насквозь, как рентген какой-то».

Мирослава и Сава дождались напитков и пару минут пили их молча.

– Ты вообще кто по жизни? – спросил Сава.

– Детектив.

– О как! – присвистнул Сава. – Круто!

– А ты?

– Не поверишь, врач-гинеколог, – рассмеялся Савелий.

– Ну почему же не поверю, – пожала плечами Мирослава, – вполне себе мужская профессия.

Сава внимательно вгляделся в лицо Мирославы. Та не улыбалась.

– И что же нужно от меня детективу? – спросил он.

– Расскажи мне об Аполлинарии, – попросила Мирослава.

Бокал дрогнул в руках собеседника.

– Об Аполлинарии? – переспросил он.

Мирослава кивнула.

– Зачем это тебе? – Савелий подозрительно посмотрел на Волгину. – Ты что, копаешь под неё? Так не выйдет у тебя ничего.

– Почему не выйдет? – быстро спросила Мирослава.

– Потому что Полюшка с криминалом не водится. И никаких противозаконных дел за ней нет! – с невольной горячностью вырвалось у Савы. Собеседник залпом допил коктейль.

– Не волнуйся ты так! Разве я говорила, что Аполлинария замешана в криминале.

– Тогда что?

– Мне нужна для дела, которое я веду, кое-какая информация.

– Для дела? – переспросил Савелий.

– Да.

– Чего же тогда денег мне не предлагаешь за информацию? – прищурился он.

– Я бы предложила, – вздохнула Мирослава, – но ты же не возьмёшь.

– Умная, значит, в людях разбираешься, это хорошо.

Она помолчала и спросила:

– Поля ничего не рассказывала тебе о своей племяннице?

– Опля! А племянница-то тебе зачем?

– У её племянницы застрелился муж.

– Знаю, – перебил Савелий, – и что?

– Самоубийство мне кажется сомнительным.

– Даже если это так, то на Аполлинарию не греши. Она не убивала.

– Знаю. Никто не убивал. Но для того, чтобы застрелиться, нужна причина.

– Может, маразм его одолел? – лениво спросил Савелий.

– Не похоже…

– Если даже ему и помогли, то не Аполлинария.

– А кто?

– Это мне неведомо.

– Зато тебе ведомо, на кого тебя променяла Аполлинария.

Савелий грохнул по столу бокалом.

Мирослава ожидала, что он разлетится вдребезги, но бокал выдержал.

– Ты знаешь, что такое любовь? – сквозь зубы спросил Савелий.

– Ну, – неопределённо протянула Мирослава.

– А я знаю! – Глаза собеседника сверкнули огнём. – Я Польку любил безумно, да и чего скрывать, и сейчас люблю. На её погуливания смотрел сквозь пальцы. Всё равно ведь моя.

– Постой, постой, Сава! Разве вам по вашему уставу можно влюбляться? Привязываться к другим? Вы же нарциссы! Должны любить только себя! А от других лишь урывать кусочки удовольствия.

– Да ты, я погляжу, больше меня о нарциссах знаешь, – горько усмехнулся Савелий. И признался: – Не получился из меня нарцисс! – И несостоявшийся нарцисс залился слезами.

– Погоди, погоди, – сказала Мирослава. И неожиданно для Савелия спросила: – Ты чего ковбоем вырядился?

– А что, нельзя? – от удивления слёзы высохли в его глазах.

– Можно, – сказала Мирослава. – Но глупо.

– То есть? – заморгал он ресницами.

– Объясняю! Кто такой ковбой?

– Ну и кто? – спросил в свою очередь Савелий.

– Агрессивный американский пастух! Хлещет виски и палит из двух рук сразу! Нарядился бы лучше Лелем. Наш пастух миролюбивый. Пасёт коровок, овечек, играет на рожке или свирели и любуется природой.

Савелий сидел с вытаращенными глазами. А потом сказал:

– Я как-то об этом не подумал.

– А ты раскинь на досуге мозгами. Может, тебе захочется переодеться.

– После твоих слов точно захочется, – сказал он.

– А теперь расскажи мне, Снежана знала, чем её тётка занимается? И не стала ли она тоже нарциссом?

– Ладно, скажу, – вздохнул Савелий. – Снежанка с детства восхищалась Полей, во всём ей подражала.

Однажды Снежана застала Полю в постели с самой собой! Всего один раз! Поля каялась, что пьяная тогда была. Дверь не закрыла. Снежанка влетела в комнату и застала её врасплох.

– Снежане сколько тогда было? – спросила Мирослава.

– Пятнадцать, – нехотя проговорил Савелий.

– Снежана стала расспрашивать тётку о том, что это было?

– Типа того. Но Поля отшучивалась. А потом Снежана выросла, узнала о нарциссизме и поняла, что она такая же, как её тётка!

– И это всё?

– А что ты ещё хочешь?

– Она