стала членом вашего сообщества?

– Какое ещё сообщество! Чего ты городишь? Люди просто встречаются в клубе и общаются. В миру-то, – Сева усмехнулся, – мы никого к себе не подпускаем.

– Почему?

– Чтобы не нарваться на идиота, прилипалу и прочих, – на лице Савелия появилась гримаса – смесь презрения и брезгливости.

И тут Савелий так замотал головой из стороны в сторону, что Мирослава испугалась, как бы она у него не оторвалась.

Она осторожно дотронулась до его плеча:

– Сава…

– Отстань!

– Я отстану, но тебе надо бы домой.

– Не хочу! Дома тоска!

– Ты обязательно ещё найдёшь себе хорошую подружку, – попыталась утешить его Мирослава.

– Да? – Сава поднял на неё глаза, полные тоски. – Ты хочешь быть моей подружкой?

– Ты ведь знаешь, что я не могу, – тихо отозвалась Мирослава.

– Не можешь? – переспросил собеседник и кивнул: – Ну да, не можешь. У такой девушки, как ты, не может не быть парня.

– Но ведь на Аполлинарии свет клином не сошёлся. – Мирослава тряхнула его за плечо. – Чего разнюнился?!

Сава воззрился на Мирославу с изумлением, через несколько мгновений его взгляд стал осознанным.

– Действительно, и чего это я? – пробормотал он.

– Езжай домой и проспись!

– Да, пожалуй… только ещё один коктейль.

– Нет! Вставай! Где ты живёшь?

– На Максаковской…

– Идём!

– Куда?

– Я отвезу тебя.

– Шутишь?

– Ага. Больше делать мне нечего, как шутить с тобой.

К удивлению Мирославы, Савелий подозвал официанта, расплатился и покорно потопал за ней.

Но облегчение Мирослава испытала только тогда, когда, загрузив ковбоя в автомобиль, выехала со стоянки. В открытое окно залетал прохладный ветерок. Пахло дождём. «Только бы ливень не разразился», – подумала Мирослава.

– Слушай, а может, мне ребёнка усыновить? – неожиданно раздался голос Савелия.

– Я не знаю…

– Пожалуй, ты права, – проговорил собеседник. – Разумнее всего мне сойтись с хорошей женщиной с детьми.

Мирослава уже поняла, что Савелий разговаривает сам с собой. И отвечать ему не обязательно. Она остановила машину возле дома, где тот жил, и спросила:

– Тебе помочь?

– В чём?

– Подняться на этаж, открыть дверь.

– Я не настолько пьян и беспомощен, – ответил Сава.

Мирослава облегчённо вздохнула.

Сава дошёл до подъезда и вернулся.

– Подожди. – Он наклонился к окну и подал Мирославе визитку. – Звони, если что. – Он усмехнулся. – Как доктору мне цены нет. И поверь, я не заливаю.

– Верю.

– И ещё, Сава я только в клубе и с подружками. А так Савелий Дмитриевич Самойлов. Понимаешь? Уважают меня и коллеги, и пациенты. – Он снова усмехнулся. – Не состоялся я как нарцисс.

– И слава богу! – вырвалось у Мирославы. – Счастливо тебе, Савелий Дмитриевич!

– Тебе тоже, бывай!

Когда Мирослава приехала домой, уже была глубокая ночь. Её мужчины дремали на веранде.

Первым открыл глаза Дон. Потом проснулся Морис и наконец протёр глаза Шура.

– Вы чего не спите? – спросила Мирослава.

– Тебя ждём.

Она укоризненно посмотрела на Мориса:

– Я же сказала, что могу вернуться и под утро!

– Ну и что! – ответил Шура. – Не мог же я пропустить твой приезд. – Он хмыкнул. – Когда я ещё увижу тебя в таком непотребном виде?

– Никогда! – отрезала Мирослава.

– Вот-вот! Не мог же я лишить себя такого зрелища!

– Вы ели?

– Так точно! Их величество, – он кивнул в сторону Мориса, – король кухни не решился уморить нас и дал поужинать. За что мы ему премного благодарны.

Мирослава развернулась и пошла к двери в дом.

– Ты куда?!

– В душ и спать!

– А рассказывать?

– Завтра!

– Бессердечная!

– Я с ног валюсь!

– Ладно уж, иди, – смилостивился друг детства.

Все разошлись по своим комнатам, и лишь юный месяц остался бродить в саду, поливая деревья и цветы серебристыми потоками света.

Дон, помурлыкав несколько минут возле уха Мориса, открыл дверь спальни Мирославы, проскользнул в приоткрывшуюся щель, запрыгнул на кровать и улёгся у неё под боком.

* * *

Солнечный свет, пробивающийся сквозь ветки лип, рисовал на дорожке золотистые узоры… Спустившаяся утром вниз из своей комнаты Мирослава застала на кухне двоих мирно беседующих мужчин. Морис краем глаза следил за яичницей и резал салат из молодых овощей, собранных в теплице. Запах от них шёл волнующий. Шура нарезал хлеб аккуратными кусочками и закладывал их в тостер.

– А ты что здесь делаешь в такое время?! – напустилась на него Мирослава.

Наполеонов вздрогнул и чуть не поранил палец.

– Фу ты! Как напугала! Хлеб режу, не видишь, что ли!

– Вижу! А почему ты не на работе?!

– Ушёл на пенсию.

– Вроде рано тебе. – Мирослава взяла бутылку и налив себе в стакан минеральной воды, бросила сверху кусочек лимона.

– По вредности как раз, – пробурчал Наполеонов.

– А если серьёзно.

– Отгул.

– Ни фига себе! Следователям отгулы стали давать?!

– Я дежурил две ночи подряд! И днём работал! – стал зачем-то оправдываться Наполеонов.

– Понятно. Только отгул отменяется.

– В смысле?

– Сначала завтрак! – произнёс Миндаугас тоном, не терпящим возражений, и стал накладывать на тарелки яичницу, потом поставил блюдо с салатом. Шура на другую тарелку выложил красиво подрумянившийся хлеб.

Когда с яичницей и салатом было покончено, Шура поднял глаза на Мирославу и потребовал:

– Рассказывай.

Она неторопливо рассказала о своём знакомстве с Савелием, бывшим возлюбленным Аполлинарии.

– Бывшим? – прищурился Шура. – И почему они расстались?

– Не знаю…

– Не тяни.

– Скорее всего Савелий надоел Аполлинарии. К тому же, к счастью для него, он оказался неполноценным нарциссом.

– Как это? – удивился Шура.

– Он полюбил Аполлинарию! А это недопустимо!

– Всё равно не понимаю, – разворчался Наполеонов.

– Нарцисс должен любить только себя!

– Ага. И кто же у нас оказался настояшим нарциссом? Имя, фамилия, адрес известны?

– Известны, – кивнула Мирослава, – это Снежана Дарская.

– Но постой! Снежана была счастлива в браке с Артуром Дарским! Это подтверждают все их знакомые!

– Наверное, у гениального актёра была талантливая ученица, – пожала плечами Мирослава.

– Ты хочешь сказать, что она притворялась? – усомнился Наполеонов.

Мирослава вздохнула:

– Почему нет…

– Зачем?!

– Шура! Что правит Миром?

– Любовь!

– Наивный ты мой! Деньги!

– И всё-таки любовь, – задумчиво проговорил Морис.

– Стоп! – Мирослава легонько стукнула ребром ладони по столу и спросила: – У нас здесь детективное агентство или философский клуб?

Морис вздохнул, Шура засопел.

– Для того чтобы наслаждаться любовью, нужны деньги, – сказала Мирослава и обвела взглядом обоих. – И молчите!

– Молчим, – тут же заговорил Наполеонов, – но деньги были у Аполлинарии. Снежана могла жить на деньги тёти.

– С чего это тётка нарцисс станет содержать племянницу, – удивилась Мирослава. – К тому же у самой Аполлинарии денег нет! Она живёт на деньги, которые ей выделяет бывший муж. Бедняга! – вырвалось у неё.

– Кто бедняга?

– Бывший муж.

– Угу, – сказал Шура.

К своему облегчению, Мирослава поняла, что Наполеонову это известно и без её слов.

– И это изобилие, – продолжила она, – закончится, как только вторая жена Павлова узнает о его благотворительности. Так что деньги обеим дамам нужны были позарез.

– Даже если это так, Дарский застрелился в закрытом кабинете. Пусть даже поводом для самоубийства послужило отвращение жены, которое она демонстрировала ему наедине. Мы не можем за это осудить его жену!

– Нет, – согласилась Мирослава.

– Выходит, что мы вернулись туда же, откуда начали.

– Не совсем… – задумчиво проговорила Мирослава.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока ничего.

Наполеонов, саркастически улыбаясь, развёл руками. Но Мирослава не обратила на его жест ни малейшего внимания.

– Морис, – сказала она, – идём со мной в кабинет. Я дам тебе деньги, и ты отвезёшь их Лёве.

– Лёве?

– Он передаст их Стасу. Я обещала заплатить за информацию.

Она чувствовала, что Морису не очень-то хочется ехать к Лёве.

– Солнышко, – ласково сказала Мирослава, – Лёва хочет поделиться с тобой какими-то новшествами.

– Какими?

– Откуда мне знать! Я же плохо разбираюсь в компьютерных программах. А ты ас.

– Ну конечно, – хмыкнул Миндаугас.

– И потом, дружба с Лёвой ценна для нас.

– Ещё бы!

– Если бы не он, мне пришлось искать другие ходы в клуб и на это ушло бы много времени.

Морис молчал.

– И потом, он же не демонстрирует тебе своею уникальностью и вообще ведёт себя прилично. Мне даже кажется, что, несмотря на то что Лёва нелюдим, твоим обществом он наслаждается.

– Ладно.

– Ну вот и замечательно! – обрадовалась Мирослава, вручила Миндаугасу конверт с деньгами и вернулась на кухню к Шуре.

– Теперь