Или все это ерунда полная, и она сама себя накрутила! А на самом деле никто страшный никогда и не приходил…

Юля как раз пришла к такому выводу, когда осознала, что стоит напротив зеркала. В последнее время ей удавалось не заглядывать в него в темноте, и она почти забыла о том, что в нем кто-то периодически мелькает.

Сейчас же шею буквально зажгло от желания повернуть голову и посмотреть на свое отражение. Будет ли там кто-то еще? Но Юля боролась с этим желанием: было страшно снова увидеть чужой силуэт рядом.

В итоге она лишь аккуратно скосила глаза, используя больше боковое зрение, чем сделала только хуже: в темноте ей показалось, что собственное отражение смотрит на нее из зеркала так, словно Юля все же повернулась к нему всем корпусом. Ей даже показалось, что двойник ударил кулаками по стеклянной поверхности зеркала и что-то беззвучно крикнул, как будто пытаясь привлечь к себе внимание и позвать на помощь.

Однако, стоило Юле отскочить подальше и все же повернуться к зеркалу, видение исчезло. На нее смотрело обычное отражение, разве что испуганное сверх меры. А утром, проснувшись в собственной постели, она и вовсе усомнилась: не приснилось ли ей ночное блуждание вместе с шумом в шкафу и странно ведущим себя отражением?

Вот все это ей и не хотелось рассказывать. Девушка, планомерно сходящая с ума на почве паранойи, по ее мнению, должна пугать парня еще больше, чем потенциальная ведьма.

– Знаешь, мы уже почти подъехали, – объявила Юля в трубку, хотя они стояли на последнем светофоре перед ее домом и времени поговорить хватало. – Давай я поднимусь к тебе, тогда и обсудим все.

Расчет был прост: за те пять минут, что пройдет до ее явления в его квартире, Влад успеет отвлечься и забыть о своем вопросе. А не успеет, так она отвлечет его сама.

Что она с успехом и сделала, с порога принявшись рассказывать о том, как ее мозги едва не свернулись в трубочку на занятии, и жаловаться на сонливость из-за постоянной темноты за окном.

Пока Влад предлагал ей выпить кофе, пока кофемашина его готовила, успел прийти Нурейтдинов, еще сильнее задвигая тему минувшей ночи и защиты шкафа в дальний ящик.

Юля предложила кофе и гостю, но он предпочел чай, и пока закипал чайник, устроился за кухонным столом, раскрыв перед собой записную книжку и положив рядом смартфон.

– Знаете, вы оказались правы, когда предположили, что все это связано: Настасья, ваши сны о человеке в черном балахоне и человек за черной дверью.

– И как именно? – поинтересовалась Юля, ставя перед ним чашку кипятка с едва нырнувшим в него пакетиком.

Нурейтдинов поблагодарил, разблокировал экран смартфона и вывел на него сообщение, с текстом которого решил свериться, прежде чем начать свой рассказ. Впрочем, много времени у него это не заняло, он лишь мельком взглянул на экран, словно просто убеждаясь, что сообщение никуда не делось.

– Очевидно, человек в черном балахоне из ваших снов и человек за черной дверью – это один и тот же персонаж. Его настоящее имя до нас не дошло, во всех записях и воспоминаниях он фигурирует просто как «черный человек». Он жил в одно время с Настасьей и тоже практиковал магию. Только в самом темном и мерзком ее смысле. Ради получения силы он убивал людей. Приводил их в активные места, проводил ритуал, перерезал горло, напаивая их кровью землю и… самого себя.

– Пил кровь? Как вампир? – уточнил Влад.

Он сидел за столом напротив Нурейтдинова и сосредоточенно хмурился, слушая его рассказ, как будто боялся что-то упустить.

– Я бы сказал, что он хуже, чем вампир. Потому что классический вампир пьет кровь, потому что без нее не может существовать. Черный человек жаждал безграничной силы и власти над людьми, для чего и проводил свои кровавые ритуалы. Но судя по всему, желаемого эффекта не добился.

– Почему? – не поняла Юля.

– Если бы добился, его история не закончилась бы так, как она закончилась, – пожал плечами Нурейтдинов. – Думаю, этот способ получения силы был придуман им самим, потому и не работал. Но человек не обращал на это внимания и продолжал убивать. Возможно, ему просто нравился сам процесс.

– И чем для него все закончилось? – поинтересовался Влад.

– До этого я еще дойду, – заверил Нурейтдинов с видом человека, стремящегося удержать интригу до конца рассказа. – А пока несколько слов о его связи с Настасьей. По всей видимости, он был одержим девушкой, преследовал ее даже тогда, когда она жила с князем. А когда тот женился, эти… скажем так, ухаживания стали еще более настойчивыми. Но Настасья ему отказала. То ли совсем не мил был, то ли она действительно любила своего князя, то ли просто тот мужчина пугал ее своей черной душой. Когда жена князя умерла, а сам князь уехал в Европу, черный человек поставил перед Настасьей вопрос ребром: или будешь моей, или я тебя уничтожу. Настасья снова отказала…

– И этот человек настроил против нее жителей деревни, – догадалась Юля, вспомнив свой первый кошмар на эту тему. – Он был там! Не просто был, он руководил людьми, когда ее топили!

– Именно, – торжественно кивнул Нурейтдинов. – Он отомстил ей за пренебрежение и отказ.

– Такая себе любовь, – хмыкнул Влад.

– Это, скорее, темная страсть, одержимость. Настасья не смогла дать отпор и спастись: ее силу, как считается, частично оттянул на себя портрет. Но есть мнение, что ей хватило сил перед смертью проклясть настойчивого колдуна. У предсмертных проклятий особая сила, а уж если такое налагает знающий человек… Всего пару месяцев спустя, в самом начале осени, черного человека тоже настигла смерть. Преступления, творимые им, стали слишком заметны, поэтому его выследили и казнили. Повесили на дереве у развилки лесной дороги. Так иногда делали на случай, если повешенному удастся вернуться в виде призрака, чтобы обезопасить себя.

– В смысле? – не понял Влад.

– Предполагалось, что дух не сможет решить, по какой дороге нужно идти, останется на месте и не сможет отомстить убийцам, – пояснил Нурейтдинов и улыбнулся. – Чистое суеверие.

– Я видела все это в своем сне, – вставила Юля. – Дорогу, перекресток, повешенного. Но потом он почему-то вспыхнул огнем…

– Его подожгли. В деле записано, что он все никак не умирал, лишь хрипел в петле, поэтому палачи подожгли его балахон, чтобы… ускорить процесс.

– Это что… обычная практика судебных органов тех времен? – удивился Влад.

– Не совсем. – Юле показалось, что Нурейтдинов слегка смутился. – Все эти сведения я получил от одного… общества. Объединения энтузиастов, веками противостоящих людям вроде того колдуна. И вроде меня, если уж на то пошло.

По его губам скользнула нервная улыбка, и он быстро поправил очки, хотя те в этом не нуждались.

– Противостоящих? – переспросила Юля. – В смысле, до сих пор?

Их собеседник молча кивнул.

– И как же вы получили от них сведения, если они противостоят таким, как вы? – недоверчиво уточнил Влад.