Самолет. Вот почему он попросил Фатиму разбудить его в семь,я могла бы сообразить. Время Спасителя мира расписано по минутам, графиксоставляется на годы вперед, каким-то чудом ему удалось выкроить крохи дляЭс-Суэйры, «прилетел и вскорости улетел» – в этом нет ничего удивительного.Удивительно, что он уехал, не попрощавшись со мной. Впрочем, нет… Удивительно –не совсем правильное слово. Он ударил меня под дых.

– Откуда ты знаешь про самолет?

– Он сам мне сказал. А мне – нет.

– Ясно. Что ж, придется прогуляться до аэропорта.

– Зачем? – пугается Доминик.

– Он кое-что забыл. – Безнадежность ситуациизаставляет меня врать и изворачиваться, на ходу придумывая фантастическиеверсии.

– Тебя? – Шутку толстяка не назовешь удачной.

– Очень остроумно.

– Я подумал, что все остальное не существенно. Всеостальное можно запихнуть в наш шкаф. Так мы всегда и делали, помнишь?

– Господи, Доминик, о чем ты?

– Тебе не нужно ехать. До аэропорта не меньше трехчасов.

– Двух с половиной. А если я постараюсь…

– На такой дороге не разгонишься!

– Разгонишься. Если я постараюсь, то смогу уложится вдва.

– В два – точно нет.

Сукин сын Доминик, ни разу не выезжавший в аэропорт, прав. Вдва часа я не уложусь при всем желании.

– Посмотрим.

– Это самоубийство, Сашa… Ты не должна так поступать.Ты…

– Я еду.

Мне нужно сделать над собой усилие, чтобы оторваться отстойки. Если вопреки здравому смыслу я прямо сейчас поеду в аэропорт, то,возможно, еще успею нагнать Алекса у регистрационной стойки. Не может быть,чтобы у него не оказалось хотя бы полутора часов в запасе. Он приехал сюда наарендованной машине, дорога не слишком ему знакома, только безумцы отправляютсяпо горному серпантину, не имея форы во времени. Если я прямо сейчас поеду ваэропорт…

– Ты никуда не успеешь… – Я едва слышу Доминика, тактихо он говорит. – Никуда.

– С чего ты взял?

– Я звонил в Агадир и наводил справки. Самолет вылетаетчерез час пятьдесят. Ты не успеешь, даже если бы наш рыдван был исправен.

Новый удар. Доминик месяцами не подходит к автобусу, я самаустраняю мелкие неисправности в автомастерской по соседству, – откуда жетакая осведомленность?

– А он неисправен?

– Что-то с двигателем, – вдохновенно врет Доминик.

– Еще позавчера все было в порядке.

– А вчера произошло несчастье. Наби хотел навеститьмать и попросил ключи…

– Ключи у меня.

– Есть второй комплект. Ты забыла…

Я забыла. Я все забыла. Второй комплект от галереи забытыхвещей, второй комплект от автобуса, Доминик сделал все, чтобы я считала себя неприживалкой – компаньонкой, самым незаменимым человеком в мире. Пошел ты кчерту, Доминик.

– Почему же Наби не обратился ко мне? Все знают, что заавтобус отвечаю я.

– Он искал тебя вчера вечером, но так и не нашел. Ты,наверное, отлучалась.

– Да. Меня не было в отеле. – Глупо отрицатьочевидное.

– Я тоже прождал тебя напрасно.

– Неужели так и не поужинал? Тебе это на пользу.

И без того бледное, покрытое щетиной лицо Доминика бледнеетеще больше, становится белым как бумага, – теперь он похож на настоящегоальбиноса. Красные глаза в обрамлении мертвенной белизны. Природная аномалия.

– Прости. Я не хотела тебя обидеть.

– Ты не можешь меня обидеть.

– Могу. Как оказалось – могу.

Я наконец-то отрываюсь от стойки.

– Подожди! – Доминик делает слабую попыткуостановить меня. – Я хотел бы объяснить тебе… Все объяснить. Почему я такпоступил…

– Не сейчас, Доминик. Только не сейчас.

– А когда?

– Не знаю.

– Ты не успеешь в аэропорт, – повторяет он, какзаклинание.

– Какая разница?..

Соваться к автобусу бесполезно. Если уж Доминик намекнул нанеисправности в двигателе. Которые сам же и организовал – я почти не сомневаюсьв этом. Но наш автобус – не единственное средство передвижения в Эс-Суэйре.Метрах в пятистах от отеля – стоянка такси. Машину можно поймать и просто так:юркие, разваливающиеся на ходу «petit taxi» («Пежо», «Рено» и изредка – «фиаты»старого образца) так и шныряют по улицам. Правда, за поездку в аэропорт придетсявыложить не меньше ста евро, но деньги у меня есть.

Я вернусь в номер и возьму одну купюру из пяти. Транспортныерасходы – так транспортные расходы, пусть Алекс не волнуется, он выложилденежки не зря. И почему я должна верить Доминику? (Дело не в автобусе, а вполумифическом звонке в аэропорт.) Откуда Доминик мог узнать рейс, на которомулетает Алекс, – не сам же Спаситель мира поведал ему об этом,доверительно крутя пуговицу на рубахе! И потом, из аэропорта каждый деньотправляется десяток самолетов – Рабат, Касабланка, Париж и Марсель, а иногдаслучаются Лиссабон, Барселона и Франкфурт, и, кажется, я как-то видела увзлетной полосы «Боинг» с надписью «British Airlines» на борту. Совсем не факт,что Алекс выбрал парижский или марсельский рейс, он мог оседлать и «BritishAirlines», он мог взять билет на Лиссабон или Франкфурт, он мог взять билет доЛуны с транзитной пересадкой в Тимбукту.

Доминик блефует.

Я все равно доберусь до аэропорта и постараюсь найти Алекса.И… Что я ему скажу, даже если увижу?

Что приехала проводить его – очень мило с вашей стороны,маленькая умница.

Что он беспокоился напрасно, я сама в состоянии купить билетдо любого пункта назначения – очень мило с вашей стороны, маленькая умница.

Что я запомню ночь с ним навсегда, так хороша онабыла, – очень мило с вашей стороны, маленькая умница.

Что не совсем вежливо уезжать, не простившись, что у меняпросрочен паспорт и нет визы ни в одну из стран Европы – как быть с этим и ктопоможет бедной русской девушке сменить место жительства? И на законныхоснованиях влиться в exhibitions, auctions, galleries и modern art.

Бред.

Я веду себя как брошенная любовница, а ведь никакая я нелюбовница. И Алекс – не любовник. Его не назовешь ни нежным, ни страстным, нипохотливым, хотя в том, что он делал, проскальзывали и нежность, и страсть, ипохоть. Вернее, Алекс привычно имитировал и первое, и второе, и третье.Имитировал по высшему классу: человеческое соитие с точки зрения дельфина.Человеческое соитие с точки зрения осьминога. Вряд ли все дело во мне, будь намоем месте другая женщина – все развивалось бы по сходному сценарию. Алекс нестанет затрачиваться, его эмоции (нежность, страсть, похоть и масса других, несвязанных с членом или связанных опосредованно) – его эмоции направлены насебя. Только и исключительно. «Секс со мной не доставит вам удовольствия» – вэтих словах гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд.