Альгидрас некоторое время смотрел мне в глаза, а потом, отведя взгляд, произнес:

— Ты красивая.

Мне очень хотелось съязвить, но я промолчала, потому что, несмотря ни на что, мне было важно знать, что он считает меня красивой. Глупость, конечно, но все же.

— И что нам теперь делать?

— Сегодня вечером нас ждет к себе старейшина. Думаю, станет понятно, у кого на острове есть сила и чего нам ждать дальше. Пока нужно продержаться до Алвара и понять, почему нас выбросило именно сюда. Альтар говорил, что мы окажемся там, где должно. Сумиран говорил, что здесь начнут сбываться пророчества.

— Я уже поняла, что все ваши мудрейшие — любители с умным лицом нести ерунду. Иногда мне кажется, что ни твой Альтар, ни Сумиран, ни ты сам ничего толком не знаете, лишь делаете вид.

Альгидрас не стал ничего отвечать. Некоторое время он просто стоял и смотрел мне в глаза так, что мне было неуютно.

— Почему ты так смотришь?

— Я хочу забрать тебя отсюда, — неожиданно произнес он. — Тебя и сына.

Мое глупое сердце радостно заколотилось от этих слов.

— Куда? — скрывая волнение за усмешкой, спросила я.

— В этом и беда. Мне некуда вас привести.

— Где ты был после того, как утопил меня в Стремне?

Альгидрас тяжело вздохнул и покачал головой. Я понимала, что ему нелегко дается наш разговор, но я сама находилась в таком смятении, что просто не могла сейчас позволить себе поверить в его слова, поверить в то, что мы будем вместе и он защитит нас с Димкой от всего мира. Потому что стоит мне поверить, как я стану слабой. А это грозит гибелью моему сыну.

— Некоторое время в Свири, а потом в Савойском монастыре. Алвар собирался идти к Сумирану один, но возвращение означало его гибель. Сумиран мог уничтожить его в один миг. И я… не мог отпустить его одного.

— Ты собирался воевать против Сумирана?

Альгидрас слегка поморщился.

— Нет, это было бы бессмысленно. Я просто не хотел, чтобы Алвар шел на гибель один.

— О, Алвар, должно быть, был счастлив.

— Ты слишком плохо его знаешь, — усмехнулся Альгидрас. — Он изводил меня весь путь туда, а потом еще каждую минуту нашего пребывания в монастыре, тем, что я не даю ему умереть спокойно, зная, что я в безопасности.

За моей спиной раздался голос Граны, и Альгидрас изобразил вежливую улыбку.

— Она говорит, что тебе нужно переодеться к визиту в дом старейшины, и еще спрашивает, оставишь ли ты Диму здесь или возьмешь с собой. Я бы…

— Возьму, конечно!

— …взял, — закончил Альгидрас и чему-то улыбнулся. — Я подожду вас и сопровожу. Девочки помогут тебе переодеться.

Я кивнула и развернулась было, чтобы пойти в дом, как меня будто кипятком окатило.

— Я не могу раздеваться при девочках! — крутанувшись на месте, я схватила Альгидраса за руку.

— Здесь это нормально. Я могу попросить их не смотреть, но это будет странно. Ни шрамы, ни украшения никого тут не удивят, поэтому…

— У меня нет шрамов и украшений. У меня под одеждой спрятаны Димкины трусы с крабами! — прошипела я.

— Э-эм… — протянул Альгидрас, и я, видя, что он никак не вникнет в суть проблемы, пояснила сквозь сжатые зубы:

— Мы с Димкой были в белье. У него трусы в крабах. Я все спрятала.

— Но у тебя же не было крабов, — прошептал Альгидрас, вдруг оказавшись вплотную ко мне, и я не сразу поняла, что сама притянула его к себе.

— При чем тут я?

— Свое ты могла не прятать.

— Там кружево! — прошипела я.

— Его тут плетут. Мир большой. Девочки бы удивились, но не смертельно.

— Там металлические крючки.

— Тоже не смертельно.

Я почувствовала, что мое лицо залилось краской.

— Но крабы… — сконфуженно проговорила я.

— Крабы — проблема, — кивнул он. — Давай я их заберу.

— Как я их достану? Они под поясом платья, — прошептала я, понимая, что со стороны с пылающими щеками выгляжу как преступница. Что подумает Грана?

— Уборная, — встрепенулся Альгидрас. — Должна быть за домом. Давай сделаем вид, что ты ведешь туда Димку, а потом зайдешь сама и спокойно достанешь крабов.

— Я тебя ненавижу, — не зная, то ли плакать, то ли смеяться, прошептала я.

— Ничего нового, — улыбнулся Альгидрас, и я вдруг почувствовала, как напряжение последних часов отпускает.

Нарядное платье оказалось того же покроя, только белым. Пояс и полоска на плече были ярко-красными. Отчего-то это напомнило мне Древний Рим. Самая старшая из девочек, собрав мои успевшие высохнуть волосы, сколола их на макушке, потом о чем-то меня спросила и, когда мы друг друга не поняли, выбежала из комнаты. Вернулась она вместе с Граной. Некоторое время они ходили вокруг меня и о чем-то переговаривались, трогая мои волосы и обсуждая мою прическу. Чувствовала я себя при этом весьма неуютно. Наконец, что-то решив, Грана улыбнулась мне и знаками показала, что я могу идти.

Выйдя на террасу, я увидела Альгидраса, который о чем-то разговаривал с Димкой. Они оба были все в той же одежде.

— Мама, ты красивая! — сообщил мне Димка, заметивший меня первым. — Самая-самая, — добавил он.

— Спасибо! — улыбнулась я, спускаясь с террасы. Мой сын был любителем говорить комплименты.

Альгидрас протянул было мне руку, но, передумав, убрал ее за спину.

— Здесь не принято, — извиняющимся тоном произнес он.

— Да я и не жду тут от вас галантности, — усмехнулась я, беря сына за руку. — Как тебе мой наряд?

— Ты красивая, — повторил Альгидрас слова Димки и, не успела я растаять, тихо добавил: — И от этого точно будут проблемы.

Интересно, факт моей красоты волнует его только в разрезе того, что может сделать Грит?

Деревня, по которой мы шли, была немного похожа на Свирь и Каменицу разом: широкие, чисто подметенные улицы, цветы, высаженные у домов, стаи детишек и с любопытством выглядывавшие из окон женщины. Последние не укрывали волосы и носили ожерелья из бусин и сверкающих на солнце пластин. Я гадала, нарядились ли все в честь какого-то праздника или же одевались так всегда. У Граны я заметила кольцо, серьги и пластину на шее. Браслетов у нее не было.

— Женщины здесь очень нарядные, — поделилась я наблюдением с Альгидрасом.

— Да, у хванов было так же. Только наш остров был севернее, поэтому руки и шеи так не украшались. Их все равно не было видно. Хотя пластины носили и наши женщины.

В его голосе прозвучала затаенная тоска, и я спросила:

— Ты скучаешь по дому?