– Ты ошиблась. Это была галлюцинация, результат стресса. И вообще, когда я пришел, глаза у тебя были закрыты. Так что, откуда ты могла это знать?

– Хорошо. Тогда объясни мне, как ты смог разогнать толпу монстров?

– А вот это уже длинная история, и мне придется тебе ее рассказать.

И девочка стала слушать. Обняв пса за шею и зарывшись головой в его густую шерсть. Почти не думая о Ренате.

Пятница 29 апреля, 12 мая 1994 года

Окрестности Бетельгейзе

Во всех галактических каталогах эта звезда значилась красной. Но тут, вблизи, она была огромным белым шаром, закрывавшим почти половину неба. Вторую половину занимала огромная синяя планета, широченное кольцо которой разрезало это небо пополам, словно нож.

Отсюда, с маленького каменного планетоида никогда не было видно звезд. Однообразный пейзаж состоял из скалистых гор и глубоких трещин, тянувшихся на многие километры. Здесь никто никогда не бывал.

Разве что однажды – когда некто таинственный и неизвестный поставил Врата. Их огромное кольцо лежало на земле, практически вросшее в камень и такого же изжелта-красного цвета, как и весь ландшафт. Кольцо никогда не бы нашли, если бы внутри него не было бездны, полной сияющих звезд и галактик, – единственных звезд, которые видны с этой каменной глыбы.

Больше всего Врата походили на огромный колодец или круглый пруд, до краев наполненный ночным небом, так похожим на земное.

На языке людей нет букв для написания его имени. Так что назовем его Сенбернаром.

Он сидел на краю Врат, свесив отростки в звездную бездну под ногами, и любовался пролетавшими внизу кометами.

– Стражи задерживаются, – сказал он. – А что будет, если в их отсутствие придут шакхирианцы?

– Мы дадим им отпор, – ответил его собеседник. На языке людей нет букв для написания его имени. Так что назовем его Колли.

– Но как?! – спросил Сенбернар. – Мы уже давно тут сидим, но я еще не сияю.

– А вот я уже, – сказал Колли и протянул приятелю конечность. Там в глубине сиял маленький синий шарик. – Это протозвезда в двух тысячах световых лет отсюда. Я это чувствую.

– Но этого недостаточно! – воскликнул Сенбернар. – Когда придут шакхирианцы, этого света не хватит, чтобы защитить нас и Врата.

– Хватит, – уверенно сказал Колли. – Я чувствую, как звезда растет. А за ней появятся и другие. Дай только время.

Но времени у них не было. Очень скоро над Сенбернаром и Колли завис звездолет шакхирианцев.

Их еще называли «Пустыми». Потому что в их тьме никогда не появлялись и не могли появиться звезды. «Пустые» летали по космосу, воруя частички Врат. Высасывая их силу. Не было известно, зачем они это делают, но некоторые Врата после налета шакхирианцев гасли навсегда. Для того и нужны были Стражи, чтобы защитить Врата от инопланетян с угрожающе шипящим названием.

«Пустые» боялись Стражей – ведь те при желании могли сиять так же, как и сами Врата. А это очень больно, когда прямо перед тобой сияет не старое каменное сооружение, а кто-то живой и теплый. Хотя, может, ты просто завидуешь, и это причиняет тебе невыносимые страдания.

Колли первым увидел звездолет Пустых. Он вскочил и как взаправдашний Страж Врат выставил перед собой сияющую конечность с одной-единственной звездой.

Точный выстрел плазменной пушки превратил Колли в пепел. А Сенбернар едва успел втянуть свое тело в скафандр, прежде чем взрывная волна бросила его вниз, в звездный колодец, что был у него под ногами.

Ночь и раннее утро четверга, 12 мая 1994 года

– …а потом мой скафандр чуть не треснул, когда я ударился об атмосферу твоей планеты.

Алена ничего не ответила.

– Ты там случайно не уснула, – спросил пес.

– Нет-нет, я слушаю, – сказала она. – Получается, это они за тобой гнались? Я-то думала, что это ты их преследовал на своем крутом звездолете.

– Ах, если бы…

– А еще ты, такой весь крутой, появился и говоришь: «Я – Страж Врат!».

– Я решил, что это классная идея: выскочить и сказать «Я – Страж Врат». Ну круто же. Разве нет?

– Слушай, если не секрет, сколько тебе лет?

– По вашим меркам… дай-ка я посчитаю, – пес задумался. – Ну примерно четырнадцать.

– Вау… На два года старше меня, получается.

Она вновь подумала о Ренате. О том, как он постоянно талдычил, что в их команде нет ни одного взрослого. И ей снова стало грустно.

Тем временем уже совсем недалеко от них мчался по дороге синий микроавтобус, прорезая фарами ночную тьму.

– О! – сказал Александр. – Глядите.

Впереди по дороге шли люди. Вереница подростков направлялась к городу. С виду это были обычные Н-ские ребят, если не считать маленькой разницы. Их лица не выражали ничего, а глаза светились зеленым.

Но эту разницу члены молодежного отделения «Друзей отечества» заметили, только оказавшись в самой гуще толпы, не желавшей уступать им дорогу.

– Канальи! – в сердцах бросилРоман Михайлович.

Стаю сопровождал шелест.

РАФ замедлился и со скоростью человеческого шага поплелся среди толпы странных подростков.

Члены общества «Друзья отечества» смотрели в окна с ужасом. Никто не решался нарушить молчание. Черные силуэты двигались на фоне серого предрассветного неба, не обращая внимания на машину.

– Канальи, – вновь нарушил молчание Роман Михайлович. – Надо что-то делать.

– Дадим газу, раздавим парочку и пробьемся в город, – заметил один из ребят сзади.

– Это не наши методы, – сказал Петр. – Машина моя, и я решаю, давить мне людей, или нет.

– Это уже не люди, – заметили с задних сидений. – И мы сюда за тем и приехали, чтобы с ними бороться.

– Вспомните генерала Уздечкина. В девятнадцатом году, когда интервенты вторглись в Манчжурию, он приказал не расстреливать пленных, потому что они все равно наши, православные. Их еще можно убедить, переделать, исправить. Вот и с этими то же самое. Где-то в глубине они все еще люди. Пацаны, такие же, как и мы. И вообще, как говорил в парижской эмиграции Мережковский…

– К черту Мережковского, – послышалось с задних сидений.

Это прозвучало так резко, что все посмотрели на Романа Михайловича. Как глава ячейки, он должен был сказать свое веское слово. Выбрать сторону.

Роман Михайлович закрутил левый ус так, что тот стал острым, как шпага католика, пронзающая гугенота.

Роман Михайлович повернулся.

– Господа, – сказал он, – вспомните «Охотников за привидениями». В Рипли вселился демон, и если бы Питер Венкман зажарил бы ее, мы бы остались без Рипли. Но он ее спас и изгнал демона. Петр прав, эти пацаны – такие же, как и мы. Смотрят Дисней, ходят на карате, собирают Турбы. Мы не имеем