– В каком смысле?

– Джулия и эта ужасная миссис Каррингтон узнали о втором платье.

– Что? Как?

– Случился инцидент с апельсиновым соком между Дэнни и платьем номер один.

– Не понимаю.

– Что еще хуже, так это то, что миссис Каррингтон уволила Эди.

– Вот черт.

– Именно.

Джеймс провел рукой по волосам. От беспокойства у него скрутило живот. Он удивился, почему Эди не позвонила и не сказала ему об этом сама.

– Ты говорила с Эди? Это она тебе рассказала?

* * *

– Мне позвонила Джулия, – сказала Тиа. – Она была крайне озабочена и требовала, чтобы я объяснила ей, что происходит. Мойра Каррингтон позвонила ей и была в ярости. Мне пришлось во всем признаться; миссис Каррингтон в любом случае уже знала все подробности.

– Бедная Эди, – вздохнул Джеймс.

– Я чувствую себя ужасно. Она просто хотела помочь мне, а теперь из-за этого потеряла работу.

– Я как раз собирался ехать в магазинчик «У Мойры», чтобы забрать Дэнни и посидеть с ним остаток дня, так что, пожалуй, поеду к Эди. Она, должно быть, в ужасном состоянии.

Он убедился, что так оно и было, в тот самый момент, когда девушка открыла дверь. На мгновение в ее глазах вспыхнула надежда, но они тут же потускнели, когда она увидела, что это всего лишь он. Джеймс догадался, что она ожидала увидеть миссис Каррингтон, пришедшую предложить ей вернуться на работу.

Ничего не говоря, он заключил ее в объятия, крепко прижимая к себе и утыкаясь носом в ее волосы. Для нее это оказалось слишком, и она зарыдала, уткнувшись ему в грудь.

– Мы что-нибудь придумаем, – успокаивал он, когда она немного пришла в себя, но сам понятия не имел, что теперь делать. – Может быть, я поговорю с миссис Каррингтон и…

– Не утруждайся, – икнула она. – Это безнадежно. Я знала, на что иду. У нее было полное право меня уволить.

– Но если бы ты объяснила…

– Я пыталась. Она даже слушать не хочет. Она сказала, что это настоящее должностное преступление, и она права. Что мне теперь делать?

– Что-нибудь обязательно подвернется.

– Не подвернется, я знаю, что не подвернется.

– Все будет хорошо, – настаивал он, сопротивляясь детскому желанию скрестить пальцы.

– Я все испортила.

– Нет, не все, – сказал он. – Ты все еще можешь шить. Что мешает начать работать на себя?

Она высвободилась из его объятий и отступила назад. Ее глаза были наполнены слезами, а кожа на слегка загорелом лице покрылась пятнами.

– Деньги, – коротко ответила она. – Я не могу позволить себе купить материалы. Черт, да у меня нет даже денег на поезд до Бристоля, чтобы купить эти самые материалы. У меня нет ни клиентов, ни нормального рабочего места. Этого дома и так едва хватает для нас с Дэнни, что уж говорить о дюжине платьев.

Джеймс только было открыл рот, чтобы сказать, что она может работать у него, но затем снова его закрыл, так как понял, насколько это глупая идея. Он-то мог смириться с далеко не лучшими условиями в своем доме, но не мог ожидать того же от Эди – изысканные белые платья никак не сочетаются с грязью.

– Кроме того, – добавила она, – в договоре аренды четко сказано, что предпринимательская деятельность на территории запрещена. – Ее глаза расширились из-за вновь накатившего страха. – Господи, я же работала дома над платьем Тии. Что, если «Истерн Эстейтс» узнают об этом? Я же могу потерять дом.

Она снова разразилась рыданиями, и Джеймс прижал ее к себе, чувствуя, что и сам готов заплакать. Ее несчастный вид разбивал ему сердце. Она этого не заслуживала.

На мгновение в его груди вспыхнул гнев из-за того, что сделала миссис Каррингтон. Он был сердит и на Джулию Феррис. Если бы эти двое не принуждали Тиу надевать свадебное платье, которое ей не нравится, ничего этого бы не случилось. Тиа, как она сама правильно заметила, тоже разделяла эту вину. Она была достаточно дерзкой девушкой, чтобы противостоять воле Джулии; ей стоило сразу же сказать, что ее не устраивает, и поставить жирную точку в этом деле еще в самом начале. Конечно, он знал причины, по которым она так не сделала, но сейчас они казались незначительными по сравнению со страданиями Эди.

– Мне стоило отказаться, – плакала Эди. – Я знала, что это неправильно, но ведь каждая невеста заслуживает чувствовать себя принцессой в день своей свадьбы.

Эди тоже была права – ей следовало отказаться, но она сделала то, что сделала, из добрых побуждений.

Да и что бы поменялось от перекладывания вины с одного на другого?

– Как Дэнни? – спросил Джеймс. Бедный мальчик, должно быть, был ужасно напуган.

– Растерян, сбит с толку. Он знает, что не стоило трогать платье Тии, но ведь я изначально поставила его в такое положение. В конце концов, он всего лишь ребенок. У него не очень получилось задобрить миссис К словами о том, что испорченное платье Тии не имеет значения, потому что я сшила для нее другое.

– О боже.

– Да уж. Еще она услышала, как он говорил, что Тиа назвала первое платье отвратительным. Но это не его вина, – настаивала она, – а моя.

– Где он сейчас?

– С Мэри.

– Я пойду поздороваюсь с ним, хорошо?

– Я пока поставлю чайник. – Она вытерла глаза, смахнув слезы быстрым беспокойным движением руки.

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – опять сказал он.

– Мы?

– Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя одну разбираться со всеми этими проблемами? Это частично и моя вина, что ты оказалась в столь затруднительном положении.

– И каким же образом?

– Я ведь возил тебя в Фурлонг и обратно.

Она выдавила легкую улыбку, полную грусти.

– Не думаю, что отсутствие у меня личного транспорта спугнуло бы Тию, верно?

– Полагаю, что нет, – признался он.

Тиа Сондерс могла быть очень упертой, если ей что-то взбрело в голову. Уильям рассказывал, что ему стоило дьявольских усилий убедить девушку в искренности своих чувств. Она была непреклонна в своей уверенности в том, что он пожалеет, если женится на инвалиде, и что она разрушит ему всю жизнь. Она собиралась даже переехать из Фурлонга, где жила с Ником, и вернуться к матери, чтобы освободить Уильяма. Она смилостивилась и признала, что они родственные души, только когда Уильям заявил, что, куда бы она ни уехала, он последует за ней, хоть на край света, если это потребуется.

Джеймс вышел на улицу и после долгого разговора с расстроенным Дэнни, где он пытался убедить его в том, что мама не сердится на него, вернулся в дом и