– Ой, а где у тебя телевизор? – спросил он огорченно.

– У меня его нет, – улыбнулся Джеймс.

У Дэнни отвисла челюсть.

– Ты уверен? – переспросил он, будто думал, что Джеймс просто скрывает его. – У тебя и дивана нет.

В комнате стояли всего два белых пластиковых садовых стула и перевернутый ящик с пустой кружкой на нем.

– Нет. И дивана нет. Нет смысла что-то покупать, пока я не закончу строительные работы, потому что все только запачкается, – объяснил Джеймс.

Состояние гостиной удивительным образом напоминало прихожую – голый кирпич, голый пол и голая лампочка.

– Отсюда открываются прекрасные виды, – сказала Эди. Как только комната будет завершена, она будет выглядеть очень мило. – Надеюсь, ты не собираешься избавляться от этого, – сказала она, указывая на камин. – Он придает самобытности.

– Нет, он останется, – сказал он, – но я планирую убрать часть вот этой стены и поставить двери во весь рост. Через них можно будет видеть всю долину вплоть до самого Танглвуда.

– А если я помашу тебе из окна своей спальни? – спросил Дэнни.

– Вряд ли я увижу. Ваше окно выходит на другую сторону, но даже и так мне понадобился бы бинокль, чтобы разглядеть вас. – Джеймсу пришлось начать объяснять, что такое бинокль. – У меня лежит один в рюкзаке, – сказал он. – Сходи возьми, и я покажу, как он работает.

– Как тебе? – спросил Джеймс у Эди, когда ее сын выбежал из комнаты.

– Он выйдет чудесным, когда все будет готово, – сказала она. – Конечно, я еще не видела всего остального.

– Можешь сходить посмотреть, пока я буду знакомить Дэнни с техникой наблюдения за птицами, – сказал он, и Эди не смогла устоять. Она чувствовала, словно находится на съемках «Истории дизайна» (еще одного из ее любимых телешоу).

Заглянув в несколько комнат внизу, она обнаружила, что кроме гостиной и туалета там была еще и кухня (плохо оборудованная и очень простенькая); еще одна комната вела на улицу, где стояла пара веллингтонских ботинок и лежала вощеная хлопковая куртка; небольшая каморка с раковиной могла быть использована в качестве прачечной или кладовки; а две квадратные комнаты, каждая в половину гостиной, были совершенно пусты. Из одной из них получилась бы прекрасная столовая, хотя кухня и сама была достаточно большой, чтобы вместить огромный обеденный стол и шесть стульев.

На втором этаже находилась ванная комната с древней, покрытой пятнами ванной, к которой было прикреплено странное приспособление, и туалет (в лучшем состоянии, чем тот внизу), а также четыре спальни. Было легко понять, какой из них пользуется Джеймс, потому что только в ней была кровать.

На секунду она представила Джеймса в этой кровати, но тут же прогнала от себя этот образ. Сейчас точно было не время для похотливых мыслей, не тогда, когда на уме у нее гораздо более важные дела, например, где, черт возьми, брать деньги, когда она потратит ту жалкую зарплату, которую ей задолжала миссис К.

Звук удара вернул ее к реальности, и она бросилась вниз по лестнице, чтобы найти Джеймса и Дэнни. Дэнни стоял на подоконнике и вглядывался в бинокль, а Джеймс поддерживал его сзади. Когда она увидела их вдвоем, ее сердце пронзило болью. Они выглядели как отец и сын, наслаждающиеся совместным времяпрепровождением. Такая картина сбивала ее с толку.

Эди поняла, что именно этого и не хватало Дэнни – положительного мужского влияния и образца для подражания перед глазами. Он слишком много времени проводил с ней или в обществе ее матери, постоянно окруженный кусками ткани и алмазами. Ему необходимо было гулять на улице, копаться в грязи, играть в футбол или…

– Так, и каков вердикт теперь, когда ты увидела все? – спросил Джеймс, прерывая ее размышления.

– Ты ремонтируешь его, чтобы продать?

– Нет, я планирую в нем жить.

– Но он немного великоват для одного человека…

– Думаешь, ему нужна семья?

– А ты нет?

– Да. Со временем.

Дом был довольно большим, а он бы слонялся по нему совсем один. Внезапно она увидела, как здесь бегают дети – дети Джеймса, – бегают по комнатам на первом этаже. Это заставило ее нахмуриться.

– Что такое? – поинтересовался он.

– Я просто удивляюсь, что здесь сейчас не работает целая армия строителей, – сказала она.

– Если бы! Помимо тех работ, по которым мне пришлось заключить контракт с исполнителями, потому что я недостаточно квалифицирован, я все делаю сам.

Судя по голосу, он испытывал огромную гордость из-за этого, и вполне резонно; он проделал отличную работу. Если бы у нее были его деньги, она бы точно не сбивала штукатурку со своих стен самостоятельно; она бы занималась тем, что планировала, куда поставить мебель, а потом смотрела бы, как кто-то делает тяжелую работу за нее. Тем не менее некоторые люди получали огромное удовольствие, занимаясь подобными вещами самостоятельно, и Джеймс, похоже, был одним из них. Конечно, это нельзя было вменить ему в укор – наоборот, Эди очень уважала его отношение к работе.

– Это займет у тебя годы, – заметила она.

Он весело улыбнулся.

– Не, крыша уже не протекает, а в течение следующих месяцев я проведу электричество и водопровод, так что, по крайней мере, зимой здесь уже будет тепло. Как только с этим будет покончено, прибить гипсокартон займет уже не так много времени. Ну а с этим дом уже больше будет похож на дом, чем на сарай. – Он на мгновение замолчал и посмотрел на нее.

– Что такое? – спросила она.

– Я был бы не прочь узнать твое мнение по поводу кухни и ванной. Например, какие шкафы и плитку выбрать… – Он замолчал.

– Я с удовольствием! – Она почувствовала, будто сама участвует в шоу о реновации, которые ей так нравились, если забыть о том, что она будет советовать кому-то другому, как потратить его деньги, вместо того, чтобы копаться в своих собственных пустых карманах.

– Это будет еще не скоро, – предупредил он.

Эди на секунду задумалась о том, что он имеет в виду. Он намекал на то, что надеется все еще продолжать видеть ее в своей жизни, когда дом уже будет на стадии отделки, или, наоборот, предупреждал ее, что до этого момента еще надо дожить и, возможно, ее уже не будет рядом.

Господи, почему отношения должны быть такими сложными? Да и вообще, в отношениях ли они?

– Джеймс планирует сам выращивать овощи, – объявил Дэнни, в то время как бинокль все еще был плотно прижат к его лицу, и рот и нос мальчика морщились каждый раз, когда он пытался вглядываться вдаль через линзу.

– Предстоит долгий путь, прежде