Она постаралась выбросить противного типа из головы. Агентство «Следопыт» выполнило свою задачу. С ее помощью, разумеется. А о том, чтобы ей помочь, шеф агентства и не думает. И встречаться с ней не собирается, зачем? Лиля по телефону не отвечает — ну, еще бы, у них теперь своих дел по горло. А ей что делать? Придется самой продолжать. Хотя вряд ли что-то получится.

Ниточки кончились. Кто там остался-то? Екатерина Генриховна Сепп, старушка интеллигентная, безобидная, вряд ли ее хотели взорвать, кому она мешала…

Из сумки донеслась мелодия мобильного телефона. Эва взглянула на экран и сбросила звонок. С Федей сейчас говорить не с руки, нельзя ему рассказывать про расследование «Следопыта», они с Эвы слово взяли, что никуда дальше ее информация не пойдет.

Эва тяжело вздохнула. Придется все же выяснить насчет старушки из библиотеки.

Библиотека имени Игоря Северянина располагалась в первом этаже голубого трехэтажного дома на Литейном проспекте. Фасад дома украшали пышные белокрылые ангелы, настраивающие посетителей на возвышенный лад.

Войдя в вестибюль, Эва увидела на стене большой портрет поэта с надменным и самовлюбленным лицом, под которым его размашистым почерком было написано:

«Я — гений, Игорь Северянин,

Своей победой упоен,

Я повсеградно оэкранен,

Я повсесердно утвержден».

Тут же, под портретом, находился киоск, в котором пожилая дама с задумчивым лицом и тщательно завитыми локонами продавала сборники стихов Северянина и диски с романсами на его тексты. Она тут же обратилась к Эве:

— Девушка, купите книгу поэта!

— Как-нибудь в другой раз, — отмахнулась от нее Эва.

— Ах, молодежь… — вздохнула киоскерша, поправив растрепавшийся локон.

Миновав этот киоск, Эва вошла в просторное помещение библиотеки, заставленное книжными стеллажами.

В этом помещении звучала негромкая музыка. Заунывный голос пел с надрывной интонацией:

— Это было у моря, где лазурная пена,

Где встречается редко

Городской экипаж…

В комнате было всего два или три человека. За одним из столов сидела, склонившись над книгой, бледная девушка с бесцветными волосами. За библиотечной стойкой расположилась женщина средних лет, на этот раз с короткой стрижкой и в старомодных металлических очках. На стойке перед ней стояла фотография строгой пожилой женщины. Поперек фотографии была повязана черная траурная лента.

Лицо на фотографии показалось Эве знакомым, и она догадалась, что это и есть Екатерина Генриховна Сепп. Ну да, с этой пожилой дамой они ехали в автобусе. Для госпожи Сепп это была последняя поездка. Эва вздохнула и обратилась к женщине за стойкой:

— Здравствуйте. Я — корреспондент еженедельной газеты «Воскресное утро».

— Очень приятно, — женщина поправила очки. — Что же вас привело в нашу библиотеку?

— Понимаете, наша газета — не так называемая желтая пресса, не один из тех вульгарных бульварных листков, которые интересуются только светскими скандалами и свежими новостями из жизни однодневных звезд…

— Да что вы говорите? — недоверчиво переспросила библиотекарь и пригляделась к Эве с новым интересом.

— Да, именно так! Мы стремимся просвещать наших читателей, нести им свет культуры…

— Это очень хорошо, — осторожно прокомментировала ее слова библиотечная дама. — Но все же, что конкретно вас привело в нашу библиотеку?

— В этом году отмечается сто тридцатая годовщина со дня рождения поэта Игоря Северянина, и наша газета решила посвятить этому событию специальный номер.

— Это замечательно! — оживилась библиотекарь. — В последнее время средства массовой информации редко вспоминают Игоря Васильевича, и это так несправедливо! Игорь Северянин — это яркая звезда на нашем поэтическом небосклоне! Может быть, не первой величины, но тем не менее яркая звезда…

— Яркая, чрезвычайно яркая, — поддакнула Эва, — и наша газета решила восстановить историческую справедливость и отдать должное памяти этого выдающегося поэта. Мы отобрали несколько его лучших стихотворений и хотим поместить в юбилейном номере большую статью, посвященную его жизни и творчеству…

— Это замечательно! Это давно, очень давно следовало сделать! Но лучше поздно, чем никогда…

— И разумеется, в первую очередь в редакции нашей газеты подумали о вашей библиотеке.

— Ну конечно!

— Я слышала, что ваша сотрудница Екатерина Генриховна Сепп — большой специалист по творчеству Северянина, и хотела бы поговорить с ней…

— К сожалению, это невозможно… — Библиотечная дама вздохнула и сняла очки.

— Невозможно? Почему же невозможно? Ее сейчас нет на работе? Но я могу приехать позднее или навестить ее дома… мне очень важно с ней поговорить!

— Это тоже невозможно. — Дама снова водрузила очки на нос и печально взглянула на Эву. — Дело в том, что Екатерины Генриховны больше нет с нами.

— Больше нет? — переспросила Эва, разыгрывая полное непонимание. — Она уехала?

— Она отправилась, говоря словами поэта, в страну, откуда нет возврата. Екатерина Генриховна скончалась. Умерла. Погибла. — Дама кивнула на фотографию с траурной лентой.

— Погибла? — Эва разыграла потрясение. — Какой ужас! Как это произошло?

— Дело в том… — дама потупилась. — Дело в том, что нас просили ни с кем это не обсуждать. То есть даже не просили, а очень, очень строго предупредили.

— Предупредили? — удивленно переспросила Эва. — Кто же вас предупредил?

— Ну, вы же взрослый человек! Вы должны понимать… — И дама приняла загадочный вид, тем самым давая собеседнице понять, насколько все серьезно.

— Да что вы говорите! — Эва понизила голос и пригнулась к стойке. — Неужели Екатерина Генриховна оказалась замешана в каком-то преступлении?

При этих словах Эва удивленно окинула взглядом помещение библиотеки, как бы недоумевая, какое преступление могло совершиться в ее стенах.

— Что вы такое говорите! — возмущенно воскликнула библиотекарь. — Как вы могли такое подумать! Екатерина Генриховна была кристально честным, кристально чистым человеком! Она ни в чем не виновата, ни в чем! Она — жертва преступления! Жертва террористического акта! Она ехала в автобусе, который был взорван!

Библиотекарь осознала, что в запальчивости проговорилась, и испуганно прикрыла рот ладонью.

— В автобусе? — переспросила Эва нейтральным тоном, чтобы не спугнуть собеседницу. — В каком автобусе?

— Мне не велели никому об этом рассказывать… меня строго предупредили… И потом, вы что, ничего не слышали? Все гудит — и телевизор, и Интернет…