– Согласен.

Они помолчали. Разговор получался совсем не о том.

– Все равно мне кажется, что от Лики не будет толку. Она сама знает, что голоса у нее нет. И все равно лезет.

– Мне казалось, ты ее поддерживаешь, – заметил Димочка, – а теперь я вижу, что не очень. Завидуешь что ли?

Парень шутливо подтолкнул спутницу плечом, в ответ на что Катя буквально разъярилась.

– Я ей завидую? – взвизгнула он. – Да ты вообще не в своем уме? Чему завидовать-то? Она пока никто и звать ее никак. Одна из тысяч девиц, которые обивают пороги, не гнушаясь ничем, лишь бы вылезти на сцену. Неужели я на такую похожа? Я никогда в жизни, не имея таланта, не стала бы вот так, как она… Чтобы потом меня назвали поющими трусами? Увольте! Плохо же ты меня знаешь. Может, это как раз ты ей завидуешь? Может, это для тебя самоцель всунуться хоть куда-то, хоть каким способом, лишь бы пробраться в столицу и нежиться в лучах софитов? Может, у тебя такие мечты, я не знаю, но меня воспитывали совсем по-другому.

– Кать, ты чего взбеленилась-то? – искренне удивился Дима. – Я тебя ни в чем не обвинял. И при чем здесь я, вообще не пойму. Я разве когда-то говорил, что хочу в столицу?

– Ну, может, и не обсуждали, – согласилась Катя, – но я же вижу, что ты всем не доволен, провинция тебе кажется дырой, ты считаешь, что тебе тут ничего не светит.

– А в столице светит? – хмыкнул он. – Ждут меня там, как же…

– А если бы ждали? – Катя подошла к самому главному. – Уж ты бы перед соблазном не устоял.

Сердце Кати учащенно забилось, щеки пылали. От того, что он скажет сейчас, возможно, зависела вся ее дальнейшая жизнь.

– Для меня жизнь в столице – не самоцель, – отозвался Димочка, – жить можно где угодно. Можно и в столице, можно и здесь, можно и за границей. Вопрос не в том, где именно жить, вопрос в качестве жизни. Если ты в своем городе, пусть даже и провинциальном, что-то значишь и чего-то стоишь, так ли уж обязательно стремиться в Москву? Для меня это было бы не принципиально.

– А что для тебя принципиально? – поинтересовалась Катя.

– Кать, ну что ты в самом деле. Какие-то странные вопросы, – Дима начал раздражаться. – Я уже сказал: дело в качестве жизни, вот в чем. В понимании, что перед тобой есть какая-то перспектива к улучшению.

– Не у всех же с молоду все бывает, – хмыкнула Катя.

– Вот что и обидно, – вздохнул Димочка, – пока ты молодой, здоровый, пока тебе всего хочется, пока жажда жизни есть, у тебя нет возможностей. А когда возможности появятся, у тебя уже будет три грыжи в позвоночнике, подагра или сахарный диабет. И тебе уже ничего не захочется, и жажда будет только от повышенного сахара в крови.

Димочка зло пнул носком ботинка пустую банку, валяющуюся посреди тротуара.

– Что ж люди за свиньи такие, а?

Катя наступала на мокрый асфальт, не заботясь о чистоте полуботинок, которые на ней были надеты. Не до того. Было сыро, воздух пах весной, но небо, такое ясное и чистое с утра, вздыбилось мелкими темно-серыми тучками, нахмурилось. Подул пробирающий ветерок.

– Может, зайдем куда-нибудь кофе выпьем? – предложил Димочка.

– Не хочется, – ответила Катя. – Я бы из кофе-автомата стаканчик выпила с молоком. Он там ужасно вкусный. Не хочу никуда заходить, воздухом хочу подышать.

– Ну, давай, хотя погодка не располагает.

– Не располагает, иди домой, – отвернулась от него Катя.

– Я не понимаю, чего ты дуешься, – огрызнулся Димочка, – если нет настроения, зачем мы вообще пошли гулять? Сама сидела бы дома и шипела там, чего на меня шипеть, что я тебе сделал?

– Да я не дуюсь, чего мне дуться? – проговорила Катя. – Если я тебе вопросы какие-то задаю, то просто потому, что мне хочется тебя понять. Понять, о чем ты мечтаешь. О чем думаешь. Только и всего, разве в этом есть что-то плохое? Если тебя раздражает, я больше не буду приставать.

– Да нет в этом ничего плохого, – примирительно сказал Димочка, – я тебе уже говорил, о чем я мечтаю. Но это только мечты, ничего общего с реальностью они не имеют. Поэтому – что о них говорить-то?

– Это ты про свою клинику?

– Ага, – кивнул Дима, – я часто думаю об этом. Что может быть лучше, если ты зарабатываешь хорошие деньги, делая при этом любимое дело? Я бы хотел, чтобы в ней был большой зоомагазин, а отдельно – диагностика и лечение животных. Чтобы там было хорошее оборудование, операционная, просторный холл, чтобы людям с кошками-собаками было удобно ждать своей очереди, зал для передержки животных. Эх… Знаешь, как здорово можно все это устроить?

– Что-то вроде такой клиники, в которой ты сейчас работаешь?

– Я бы лучше все сделал, у нас слишком тесно, – мечтательно произнес Дима. – И главное, этот рынок еще не перегружен. Животные есть почти в каждом доме, и всем требуется помощь: кого кастрировать, кому лечиться, кому когти стричь и прививки ставить. А клиники-то все же не на каждом шагу. Далеко возить животных не очень удобно, многие выбирают клинику поближе к дому. Представляешь, сколько было бы пациентов в такой клинике, если она, скажем, была бы в районе современных многоэтажек, где дорогие квартиры и много людей? Там клиентура сложилась бы очень быстро. Сейчас во всех многоэтажках первые этажи сдаются под магазины, тренажерные залы, аптеки и всякое такое. И ветклиника очень вписалась бы.

– Интересно, сколько же нужно денег, чтобы открыть такое дело? – спросила Катя.

– Я это не считал, – покачал головой Димочка. – Какой смысл? Просчитать-то можно, я знаю, что нужно для хорошей ветеринарии. Но зачем? Просто так, чтобы душу травить себе лишний раз? Это мечта, а она стоимости не имеет.

– Все имеет свою стоимость, – не согласилась Катя. – Может, твоя мечта и осуществится, кто знает. Мы же знаем, как завтра жизнь сложится.

– По большому счету – нет, не знаем. А вообще-то знаем, Катька, все мы знаем. Завтра будет тоже самое, что было сегодня и вчера. Единственное, что может случиться неожиданно, – это перелом ноги.

– Быть таким пессимистом в твои годы просто ужасно! – возмутилась Катя. – Ты ни во что не веришь. Это неправильно.

– Я не пессимист, я реалист, – ответил Димочка. – Хотя может и стоит что-то в жизни менять… Самому менять, не ожидая, когда счастье с неба свалится. Но этот талант тоже дан не всем.

Борис Георгиевич готовился к военным действиям. Проще всего было бы взять больничный, но он рассудил так: раз у городской власти к его персоне сейчас повышенный интерес, то в первую очередь могут проверить обоснованность выдачи больничного листа. И уж тогда его с чистой душой объявят фальсификатором. А как назло, ничего не болело. Даже давление было в норме, несмотря на стресс. Поэтому Борис Георгиевич ходил на службу, а вечером, после работы, встречался с юристом, с который помогал ему составлять жалобу в прокуратуру, и пиарщиком, который взялся за проведение пресс-конференции и информационное сопровождение темы.