– А какая разница – быть пьяным животным или мёртвым человеком? – криво усмехнулся Дилль. – Впрочем, ты прав, вечно пьяным жить не хочу. Мне лишь нужно, чтобы заклятье вашего треклятого магистра не помешало швырнуть в пасть дракону этот демонов амулет. И для этого мне нужно вино – чем крепче, тем лучше.

– Ты хочешь что? – Эрстан от изумления дёрнул поводья, и его конь послушно остановился. – С ума сошёл? Ты же погибнешь!

– Я и без того обречён, так почему бы не попробовать? Единственное, что препятствует моему плану – это отсутствие денег. Купить вино не на что.

Дилль недвусмысленно и нахально уставился на мага, впрочем, не ожидая, что тот согласится раскошелиться.

– Об этом не беспокойся, я всё устрою, – нахмурился Эрстан. – Лучше подумай, если ты такой умный, что с тобой станет, когда драконий огонь начнёт разрушать заклятье подчинения.

– Что может быть хуже, чем стать обедом для дракона?

– Ну, к примеру, ты можешь стать зелёным склизким пятном, но у тебя останется память человека. Или стать каким-нибудь полубезумным одержимым. А то и настоящим зомби.

– Да ладно, – не поверил Дилль.

– Я не шучу. С магией вообще шутки плохи, а уж с такой нехорошей вещью, как заклятье подчинения, надо держаться вдвойне осторожно. Любая ошибка чревата неминуемой смертью. Так что, у тебя ещё есть время, чтобы придумать какой-нибудь другой план спасения.

Слова мага получили подтверждение буквально через полчаса. Дорога, по которой двигался отряд драконоборцев, упёрлась в разрушенный мост, некогда соединявший берега широкой реки. Из воды торчали каменные опоры, на которых виднелись обломки деревянного настила.

– Река Лоча – граница провинции Неонин, – негромко сказал Эрстан.

– Господин маг, – спросил его Иннарих, – мост разрушен, неужели мы будем переправляться вплавь?

– Ты что-то имеешь против купания? – мрачно пошутил Эрстан.

– Слишком холодно, – проворчал бывший контрабандист. – К тому же, я плавать не умею.

– Не беспокойся, мы переправимся на пароме. Вон он, ждёт нас.

Пока ждали подхода парома, Дилль поинтересовался у Эрстана.

– А кто мост разрушил? Надеюсь, не дракон?

– Нет, сюда дракон не добрался. Он вообще дальше Неонина не пошёл. Мост рухнул, когда через него переправлялись толпы беженцев. Говорят, много народа тогда утонуло.

– Никто плавать не умел?

– Нет, говорят, здесь упырей много. А после той катастрофы их, конечно, только прибавилось.

Дилль посмотрел на мутную воду Лочи и содрогнулся. Отчего-то ему показалось, что едва он ступит в воду, сотни утопленников схватят его своими бледными руками и немедленно утащат на дно. Он поделился опасением с Гунвальдом и Героном. Те удивлённо посмотрели на него.

– Против моего меча никакой упырь не устоит, – сказал каршарец. – Пусть только попробует напасть.

– Дилль, – сказал Герон, – здесь нет некромагов, значит, и утопленников поднять некому. Так что, зря переживаешь.

– У нас в Тригороде тоже некромагов отродясь не было, однако ожившие утопленники нет-нет, да и появлялись, – возразил Дилль.

– Молитва Единому решит эту проблему.

– Пока ты молиться будешь, окажешься на дне какого-нибудь омута, – послышался голос мага. – Знаешь, монах, твой Единый, конечно, сущность сильная, но в таких случаях помочь явно не сумеет.

– Нечисть бездушная трепещет только от одного имени нашего Бога, – напыщенно ответил Герон, однако, в дальнейший спор вступать не стал.

– Скажешь это упырям, когда они тебя на дно тащить будут, – посоветовал маг. – Так, первый десяток! Заводите лошадей на паром.

Дилль схватил за поводья своего коня и повёл его по дощатому настилу на паром. Пожилой конь упирался и явно не хотел покидать твёрдую и надёжную землю. Дёргая за уздечку и ругаясь, Дилль сумел-таки затащить конягу на паром. Привязав поводья к перилам из сучковатых брусьев, он уставился на глинистую воду, в которой шевелились бурые водоросли.

– Утопленников ищешь? – хихикнул Гунвальд. – О, смотри, вон один тянет к тебе свою лапу!

– Тьфу на тебя! – вздрогнул Дилль – там, куда указывал каршарец, в самом деле, водоросль очень походила на человеческую руку. – И без твоих шуточек на душе пакостно.

– Пить надо было меньше, – наставительно ответил варвар. – Или меня с собой позвать.

– Твой конь тоже упирался? – спросил Дилль.

– Ага, – беззаботно ответил Гунвальд. – Я ему по морде надавал, мигом послушным стал.

– Животные что-то чуют, – сказал Дилль. – Не нравится мне здесь.

– Да ладно! – махнул рукой Гунвальд. – Вон, смотри, паромщик тут всю жизнь живёт и ничего. Бодрый и здоровый.

В этот момент паромщик заорал что-то непонятное, бросил на доски просмоленную шапку-треуголку, схватил багор с крюком на конце и начал тыкать им в воду. Лошади испуганно заржали, пытаясь сорваться с привязи.

– Что за… – Дилль замер на полуслове.

Из воды высунулась серая рука, затем появился и сам утопленник. Мокрые волосы прилипшие к землисто-серому опухшему лицу, закрывали глаза, однако упырю зрение явно не требовалось. Он ловко вскарабкался на борт парома и, издав невнятное мычание, бросился в атаку. Охотник Йура, оказавшийся к нему ближе всех, заорал, отступил на шаг, споткнулся о моток верёвки и рухнул на доски. Паромщик огрел упыря багром и попытался столкнуть обратно в воду.

Герон, выкрикивая слова какой-то молитвы ткнул в ожившего мертвяка крестом, что, впрочем, не оказало на того никакого воздействия. Упырь громко зашипел, ринулся было к лежащему Йуре, но вновь получил по башке багром и остановился.

– Изыди, демоново отродье! – взревел монах. – Проклятье, где мой топор?!!

Топор Герона был закреплён на седле, а его лошадь забилась в самую гущу испуганных сородичей. Диллю было не в пример легче достать своё оружие – его конь, хотя и вращал глазами, храпел и пытался встать на дыбы, сорваться с привязи всё же не сумел. Дилль одним движением выдернул из крепления лёгкую пику, которой его снабдил десятник Эрек, и с хаканьем воткнул её в грудь мертвеца. Удар получился славный – пика пробила упыря насквозь. Однако, это произвело на нежить впечатление не большее, чем лицезрение креста – мертвец взмахнул заплесневелой рукой, и Дилль отлетел к перилам, едва не свалившись в воду.

– Пустите-ка вперёд тех, кто умеет драться по-настоящему, – послышался бас каршарца.

Одним прыжком Гунвальд преодолел разделявшие его и утопленника пять шагов и