Ранние христианские церкви были закрытыми общинами. Чужие на богослужение не допускались. Посторонние люди плохо представляли, что происходит в Церкви и какие блага она предоставляет своим приверженцам. Далее мы увидим, что о христианских общинах ходили слухи вовсе не привлекательные, – напротив, отвратительные и пугающие. В сущности, у нас практически нет свидетельств о том, что люди часто (или даже редко) присоединялись к Церкви, рассчитывая получить выгоду от членства в общине. Нет, христианская религия привлекала их чем-то другим.

В последние годы одной из выгод присоединения к христианской общине, побуждавшей многих принимать христианство, называют доступность медицинской помощи. Таков один из многочисленных спорных тезисов, выдвинутых социологом Родни Старком в его популярной статье «Распространение христианства: история глазами социолога», а также основной тезис более пространного труда Гектора Авалоса «Распространение христианства и медицина»[135].

Авалос подробно описывает систему здравоохранения и медицинской помощи, принятой в христианских церквях, однако из его изложения остается непонятным, как же эта система привлекала новообращенных или способствовала росту Церкви. Старк, напротив, применяет к этому вопросу свои социологические навыки и выдвигает несколько интригующих предположений. Он указывает, что в период роста христианства в Римской империи не раз свирепствовали эпидемии. Так, страшная чума, прокатившаяся по империи в царствование Марка Аврелия, унесла, по подсчетам Старка, от четверти до трети всего ее населения. Жертвой чумы пал и сам император.

Старк отмечает, что христианские источники восхваляют стойкость христиан и их готовность заботиться о больных во время эпидемий.

По его словам, язычники обычно вели себя иначе: бежали, бросая больных на произвол судьбы. Далее он приводит данные исследований, показывающих, что простой уход и забота о больных, даже без доступа к средствам современной медицины, резко повышает уровень выживания. Христиане, заключает Старк, выходили из эпидемий куда менее пострадавшими, чем язычники, и относительная численность их росла – просто потому, что они не бросали своих больных.

Мысль интересная, однако по многим причинам не слишком убедительная. Прежде всего, Старк нереалистично и некритично принимает за чистую монету христианские источники, восхваляющие христиан и бранящие язычников за их отношение к больным. По его мнению, христианский автор, расхваливающий своих собратьев-христиан за неподражаемую любовь к ближним и чернящий всех остальных, которые якобы бросали на верную смерть даже ближайших родственников, сообщает строгую историческую истину. Историки раннего христианства к своим источникам относятся куда более критично. Нельзя забывать, что рассказы христиан о себе всегда пристрастны[136].

Кроме этого, есть вполне очевидная причина сомневаться в том, что христианские практики ухода за больными во время эпидемий приводили к росту Церкви. Если верить источникам и считать, что христиане действительно ухаживали за больными чаще язычников, это означает, что они чаще и заражались.

И действительно, раннехристианские тексты оплакивают именно этот факт: христиане часто умирали, заражаясь болезнями, которые пытались вылечить. Старк, естественно, этот момент упускает. Однако он ясно звучит в сообщениях очевидцев; нагляднее всего, пожалуй, в послании епископа Дионисия Александрийского (середина III века), процитированном историком Церкви Евсевием. В своем послании

Дионисий пишет, что эпидемия «разразилась внезапно», и рассказывает о том, как боролись с ней христиане:

Пишет Дионисий и о том, что забота о больных продолжалась и после смерти, что еще более увеличивало смертность в общине:

У нас нет никаких указаний на то, что внешние приходили в Церковь, видя там больше шансов выжить во время эпидемий, да и кажется маловероятным, что готовность христиан поддерживать близкий контакт с зараженными могла привести к росту их рядов. Так что привлекательные стороны Церкви для язычников необходимо искать где-то в другом месте. И лучше всего начать с рассказов об обращениях в Древней Церкви. Рассказов таких сравнительно немало, они рассеяны по всем интересующим нас десятилетиям и столетиям.

Более того, повествуют они именно о том, что же привлекало новообращенных к христианской вере, – и сообщают об этом недвусмысленно и ясно. Христиане творили поразительные чудеса[138].

Как я уже писал раньше, говоря о Павле: я не утверждаю, что христиане действительно творили чудеса. Современный верующий, возможно, в это верит, современный неверующий – определенно нет. Так или иначе, безопаснее всего сказать: многие верили, что христиане творят чудеса. И у нас имеется множество сообщений о том, что именно это представление приводило внешних к христианской вере.

Чтобы понять, как это работало, важно вспомнить ключевой пункт, в котором, говоря о взаимоотношениях мира человеческого и мира божественного, античные язычники и христиане друг с другом соглашались. Считалось, что участие в богопочитании приносит человеку реальные блага. С одной стороны, язычники почитали богов просто потому, что боги велики, могущественны, заслуживают признания и поклонения. Но в то же время у нас есть множество свидетельств о том, что уклонение от богопочитания могло повести за собой самые неприятные последствия: тем общинам, которые не почитали богов, как полагается, боги запросто могли серьезно испортить – и иногда действительно портили – жизнь. А правильное почитание богов, напротив, могло серьезно улучшить жизнь: ведь боги управляли погодой, заботились об урожае и умножении скота, исцеляли больных, защищали от всех опасностей путешественников. Боги давали людям то, чем люди не в силах обеспечить себя сами. Боги обладали сверхчеловеческими силами, – и почитание их в какой-то мере открывало доступ к этим силам и людям.