…И, начав речь, один из старцев спросил меня:

сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли?

Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне:

это те, которые пришли от великой скорби;

они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.

За это они пребывают ныне перед престолом Бога

и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них.

Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их

и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их».

Откр. 16:15

«Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою,

чтобы не ходить ему нагим, и чтобы не увидели срамоты его».

Кол. 3:12–15

Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные,

в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение,

снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу:

как Христос простил вас, так и вы.

Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства.

И да владычествует в сердцах ваших мир Божий,

к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны.

Как видим, у всех были белые одеяния, которые показывают духовное положение человека и степень его очищения.

Здесь уместно вспомнить Голиафа — потомка великанов-рефаимов.

Имя Голиаф означает «стоящий с непокрытым видом перед Богом».

Откр. 16:15

«Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою,

чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его».

Протоиерей Виктор Потапов[68]:

«В притче о злых виноградарях Господь только прикровенно указал,

что царствие Божие отнимется у иудеев „и дано будет народу, приносящему плоды его“.

В притче о брачном пире яснее говорится о том, что придет время, когда крещеные язычники войдут в Его царство.

Призыв Слова Божия был обращен ко всему человечеству. На брачный пир были званы все народы.

Современные христиане во многом уподобляются тем, кто отказался прийти на пир и тому, кто пришел на пир в неподходящей одежде».

Святитель Феофан Затворник[69]:

«Смысл притчи ясен.

Пир брачный — Царство Небесное;

приглашение — проповедь Евангелия;

отказавшиеся — совсем не уверовавшие?

не одетый по брачному — уверовавший, но не живший по вере.

К какому разряду кто из нас относится, сам всякий разбери.

Что мы званные, это ясно, но верующие ли?

Ведь можно быть и среди верующих, под общим их именем, без веры.

Иной совсем не думает о вере, словно нет ее; иной кое-что ведает о ней и из нее и доволен; иной криво толкует веру; иной совсем враждебно относится к ней, а все числятся в кругу христиан, хоть у них ровно ничего нет христианского.

Если ты веруешь, — разбери, сообразны ли с верою чувства твои, дела твои, — одеяние души, ради которых Бог видит тебя брачно или небрачно одетым.

Можно знать веру хорошо и ревновать по ней, а в жизни работать страстям, одеваться, то есть, в срамную одежду души грехолюбивой. У таких на словах одно, а в сердце другое; на языке: „Господи, Господи!“, а внутри: „имей мя отреченна“.

Рассуждайте же о себе, в вере ли вы и в брачной ли вы одежде добродетелей, или в срамных рубищах грехов и страстей».

Митрополит Антоний Сурожский[70]:

«Все призваны Богом, Творцом нашим, к вечной жизни, к тому, чтобы войти в это изумительное таинство любви, которое представляет собой Царство Божие, когда мы все призваны быть Божиими детьми, быть Ему родными, более того — видеть во Христе, Который стал человеком нас ради, брата по человечеству и Бога по природе.

И через это увидеть в Боге нашем Отца и стать, по дивному слову апостола Петра, причастниками Божественной природы.

Но притча о брачном пире нас предупреждает о том, что не все, кто призван, войдут в эту славу.

Разве мы не похожи на людей, описанных этой притче? Разве мы не говорим Богу: я купил кусочек земли — я должен его освоить, он — мой…

И через это теряем нашу свободу идти к Богу, потому что мы врастаем в эту землю под предлогом, что мы ею обладаем, тогда как она над нами получает власть…

Разве мы не говорим Богу постоянно: Господи! у меня есть дело, — я вспомню о Тебе потом, помолюсь Тебе когда-то, когда-нибудь, позже, но сейчас я должен сделать, я должен творить; разве я не призван себя выразить до конца, стать творцом?.. И проходят годы, десятилетия — и никогда не приходит момент, когда мы говорим: сделано наше дело на земле, я от него теперь свободен, теперь я могу забыть все, все земное, и только быть лицом к лицу с Богом, вместе с Которым, ради Которого, во имя Которого я всю жизнь жил и творил…

В притче некто из призванных говорит: я женился, — мне некогда прийти к Тебе;

у меня своя, земная радость, мне некогда разделить Твою, мне довольно моей;

Твоя у меня что-то отнимет: время, какой-то кусочек сердца, что-то из моего живого чувства придется перенести на Тебя — а я хочу все сохранить для себя…

Разве мы не поступаем так постоянно, разве мы не страшно похожи на этих призванных, которых любил царь, любил Господь — которых зовет к Себе, но которым на Него времени нет: земля, дела, собственное счастье — этого достаточно, чтобы оторвать нас от вечности, от Живого Бога, от самой Любви.

И как же поступает Господь в этой притче? Он обращается к Своим слугам и говорит: раз призванные не захотели прийти, то позовите теперь тех, кому и в голову не пришло бы прийти, потому что кто бы их пустил?

Пойдите, соберите нищих, соберите хромых, слепых, разбитых жизнью, оскверненных жизнью, таких, которые через жизнь пронесли только изнурение души и тела, лохмотья жизни, — пусть придут!

И они приходят, они спешат, они отвечают на милость — изумлением, на любовь — благодарностью, они спешат с чувством стыда: как же им предстать перед царем? Как же им войти в это Царство Божие, в эти светлые палаты Божий?..

Как же, на самом деле, в лохмотьях, которые остались нам от славы нашего первородства, войти в Царство Божие?

В дверях встречает всякого Божия