Подумав, что, возможно, я слишком надоедаю своими нравоучениями, я умолкла.

Этьен всхлипывал и шмыгал носом, пытаясь успокоиться. Возможно, он чувствовал себя неловко, и это было хорошо: значит, горе не затопило всё его сознание, и какая-то часть пытается жить нормальной жизнью, в которой молодому парню, студенту, негоже рыдать на плече офицера ИСБ.

* * *

Император и король Озарана Элемарр, тоже оказавшийся здесь, отбыли, телепортировались прочь архивампиры и эльфы, Элор, косо поглядывавший на меня, вместе с ящиком демонокота исчез во всполохах золотого пламени, а офицеры ИСБ ещё продолжали осмотр замка, когда Этьен достаточно взял себя в руки, чтобы отстраниться от меня.

— Простите, — промямлил он, глядя на тёмные пятнышки крови на плитах во дворе его дома. — Моё поведение…

— Совершенно нормально. Я был не лучше, когда обнаружил… когда всё это случилось с моей семьёй, и не считаю это зазорным.

— Мой отец… — голос Этьена задрожал.

— Уверена, он тоже плакал бы над твоим телом. Если кому-то удаётся сдерживаться, они или равнодушны, или им привычнее иначе переживать горе: отстранением от чувств, гневом, отрицанием. Мы не хуже и не лучше других, мы переживаем, как можем. — Я положила руку на плечо Этьена. — Я понимаю твои чувства, и если тебе понадобится поддержка…

Старательно смаргивая слёзы, Этьен закивал:

— Спасибо. Моего отца… с ним что сейчас сделают? — Он закрыл лицо руками. — Их же хоронить надо, их всех надо хоронить, а я не знаю, как это организовывается, не знаю…

Я тоже не знала. И сейчас знаю об организации похорон только потому, что подстраивала похороны Энтарии Ларн.

— Есть верные слуги семьи? — спросила я. — Друзья? Дальние родственники? Если что, я могу проконсультировать, но мы живём в разных местах, это может быть проблемой для связи. И я не знаю предпочтений твоих родных, не смогу подсказать, как всё лучше сделать, кого пригласить на прощанье.

Опустив руки, Этьен задумался. То, что у него появилось дело, это хорошо, это поможет ему выбраться из его кошмара.

— Да, я думаю, я смогу… найти кого-нибудь, — последнее Этьен выдавил с трудом и вцепился в мою руку. Он задыхался.

— Вдох, выдох, — скомандовала я с нотами управления, и он выполнил, вскинул голову, смотрел прямо мне в глаза. — Вдох. Выдох. Ты расслабляешься. Страх уходит… Вдох. Выдох. Твоё сердце бьётся ровнее. Вдох. Выдох…

Я помогала ему дышать, пока лицо Этьена не расслабилось.

— Спасибо, — сипло поблагодарил он. — Действительно спасибо, мне стало легче. — Этьен опустил взгляд на накрытое плащом тело отца. — Что мне теперь делать?

На чёрных плитах телепортационной площадки разгорелся золотой огонь, переместившийся сюда Элор сразу нашёл меня взглядом и двинулся к нам. Он хмурился, поджимал губы. И Этьен, теперь соображавший намного лучше, инстинктивно отступил.

— Не бойся, — на этот раз я не использовала ноты управления. — Элоранарр злится не на тебя, он злится на то, что Культ снова убивает.

Но в своих словах я не была уверена на сто процентов. На Этьена Элор тоже мог злиться. Из ревности.

Элор осторожно обошёл мертвецов, встал напротив Этьена.

— Сочувствую твоему горю. Искренне сочувствую, Шарль был прекрасным человеком и герцогом, под его руководством Анлария процветала. Наша семья займётся организацией похорон. — Элор не сводил взгляда с Этьена. — Сейчас сюда прибудет дирижабль и заберёт тела. Ты полетишь с ними или останешься здесь до того времени, как тебя вызовут в ИСБ для дачи показаний или опознания остальных? Если ни один из этих вариантов тебе не подходит, я могу доставить тебя обратно в Академию или в иное место на твоё усмотрение.

Повернувшись ко мне, Этьен склонил голову:

— Благодарю за поддержку, я… и сочувствую вашему горю. Если о моих родных позаботятся, то вы правы, мне лучше отправиться в Академию, к друзьям.

— Позаботимся, — пообещали мы с Элором почти одновременно. Не глядя на меня, он протянул Этьену руку. — Я телепортирую.

Этьен ещё раз поклонился мне. Когда он посмотрел на отца, дыхание у него снова перехватило, Этьен неуверенно шагнул к Элору, тот взял его за локоть, и светлые плиты и пропитанные кровью плащи позолотили отсветы пламени.

Элор и Этьен исчезли, а я тоже будто задыхалась, не могла глубоко вдохнуть. Сбежать бы, но телепортироваться никак, а на крыльях улетать… не подозрительно ли это будет выглядеть?

Не зная, что делать, я снова присела на корточки. Приподняла плащ над Шарлем: он выглядел удивлённым. А двое других — драконы! — испуганно, и кровь на их разорванных шеях была чёрная, отравленная магией архивампиров. Меня передёрнуло. Я смотрела на знакомые лица, вспоминала их личные дела… у обоих остались семьи, маленькие дети, жёны, родители.

При этом архивампиры, убившие их, ушли совершенно свободно — никого не задержали! Да и глупо на это надеяться: сейчас империя не захочет ссориться с кантонами.

Зябкое чувство продолжало терзать, выбивало из кожи чешуйки, призывало передёрнуть плечами, съёжиться, обхватить себя руками, но я себе этого не позволяла, сдерживала чешую. Накрыла мёртвые лица и поднялась, отступила.

Элора всё не было. Зато над стеной вокруг замка появилось тёмное пятно дирижабля.

Он надвигался, его тень переползла со стены на каменные плиты. Тугие канаты упали, раскинули змеиные кольца хвостов. Три офицера бросились к ним. Из замка выбежали слуги, они нажали на плиты, и из-под трёх высунулись швартовочные кольца.

Я бездумно наблюдала, как дирижабль фиксируют, лениво подумала, что тут не хватает мага земли, который вытянул бы металлический штырь, чтобы поставить огромное воздушное судно на прикол.

Казалось, это всё происходит не со мной, не передо мной, словно это не моё тело стоит здесь, под солнцем, на этих плитах с дорожкой из капелек крови, тянущейся от крыльца до накрытых плащами мертвецов. А море шептало-шипело-шелестело ударами волн о камни: «Плачь, плачь, плачь».

Я едва заметно кивнула в ответ на приветствия и отступила, чтобы прибывшим удобнее было брать носилки.

Элора всё не было.

Я следила, как люлька поднимает тела одно за другим. Кровь больше не текла. Море шумело, и солнце светило. Ничья смерть не может потревожить течение жизни.

Задрожала, заскрипела земля, застонала от толчка землетрясения.

Возле меня вспыхнуло золотое пламя, опало, открывая статную фигуру с огненно-рыжими волосами. Элор смотрел на меня. Я развернулась к нему. Он продолжал смотреть встревоженно.

— Что? — спросила я.

Что-то изменилось во взгляде Элора, лицо смягчилось, он шагнул ко мне и мягко взял под локоть. Нас снова охватило золотое пламя. Перед выходом нас хорошенько тряхнуло. А после выхода ноздри обжёг запах соли и водорослей.