оборудует на огневой позиции. Поэтому противотанковые орудия конструируются так, чтобы они были малозаметными целями.

Но малые габариты орудия, его низкий профиль, еще не всё. Из ствола пушки при выстреле — дым и пламя. Если много дыма, даже маленькую пушку из танка быстро заметят. Чем меньше калибр орудия, тем меньше и легче его снаряд, значит, нужно меньше пороха для выстрела, меньше будет дыма и пламени. Здесь нужно балансировать между калибром, который обеспечивает поражаемость бронированной цели, и демаскирующим фактором вспышки при выстреле. И, наконец, ПТО должно обладать соответствующей скорострельностью. С первого выстрела поразить движущуюся цель почти никогда не удается, почти всегда нужна пристрелка, т. е. стрелять орудие должно с таким темпом, чтобы попасть в танк до того, как его экипаж засечет, откуда ведется огонь.

А если вы выкатываете на огневую позицию на танкоопасном направлении 105-мм гаубицу, то у вас ничего этого нет. Замаскировать надежно в связи с высоким профилем орудия (гаубицы всегда выше пушек, потому что они предназначены для стрельбы с большим возвышением ствола, люлька орудия у них всегда выше расположена, чем у пушки) ее невозможно. Калибр 105-мм, снаряд гаубичный, т. е., изначально более тяжелый, чем даже у пушки того же калибра — после выстрела облако дыма и пыли, если погода сухая, над огневой позицией. Скорострельность — никакая. У гаубицы раздельное заряжание. Это у Ф-22 полуавтоматика затвора: выстрел — гильза вылетела, заряжающий вгоняет следующий снаряд, затвор закрылся, орудие к стрельбе готово. У гаубицы такого нет. Там после выстрела нужно затвор открыть, потом сам снаряд дослать, потом гильзу. Время уходит, цель уже значительно сместилась, расстояние до нее значительно изменилось, снова нужна пристрелка. А еще после выстрела тяжелым снарядом такого калибра наводчик некоторое время в прицел ничего, кроме пыли и дыма, не видит, нужно ждать, когда они осядут или их ветром отнесет.

Поэтому мы часто встречаем описываемую ситуацию, когда советские танки во время атаки даже огонь по артиллерийским позициям немцев не открывали. А зачем? Немецкие артиллеристы, хоть их и сделали в такой ситуации камикадзе, умирать особенно не спешили. Первый же выстрел из 105-мм гаубицы ее полностью демаскировал и немецкий расчет видел, как в его сторону начинал на ходу разворачиваться русский танк, наводя пушку. Ждать когда танк сделает короткую остановку, наводчик донаведет орудие и произведет выстрел? Как говорят на братской Украине: дурних нема. Советские танкисты видели, как немецкий расчет бежал от гаубицы в мокрых штанах и предпочитали не тратить снаряды — гусеницами…

* * *

…Но нашим артиллеристам приходилось еще хуже, потому что у них гаубиц не было, если верить Ю. И. Мухину:

«Для того, чтобы выстрелить по „бронедеталям“ ДОТа, надо выкатить пушку руками на прямую наводку в виду расчета ДОТа, который уже пристрелял всю местность, и под огнем ДОТа пристреляться к „бронедеталям“. Это же Вам не кино! И если так делали в войну, то только потому, что в дивизиях не было гаубиц подавить ДОТ с безопасного расстояния.»

Почему Мухин решил, что пушкой нельзя подавить ДОТ с безопасного расстояния — я, честно говоря, не знаю… Да знаю! Потому что Мухину так хочется, ему хочется, чтобы немцы были умными, а наши глупыми. Поэтому у него ДОТ можно поразить, если только снаряд на его крышу упадет сверху только строго вертикально. Если чуть под углом, из пушки — ДОТ останется стоять, как новенький. Кроме того, у нас и гаубиц хватало, в том числе и большой мощности, даже поболее их было, чем у немцев. А насчет того, что «Это же вам не кино!» — да, не кино. Это в кино, Юрий Игнатьевич, из пулемета можно стрелять и поражать цели дальше, чем из пушки. А в реальности с безопасного расстояния из пушки ДОТ можно подавить не только если пушку поставить дальше прямого выстрела и стрелять с закрытых позиций, навесным огнем, но и с дальности прямого выстрела.

Только у Юрия Игнатьевича получается, что немцы так точно издалека гаубицами стреляли, что после их артподготовки у нас ни одного ДОТа не оставалось и им не надо было выкатывать пушки на прямую наводку, чтобы добить уцелевшие в ДОТах огневые точки. Фантазер он неимоверный!

Ни одна артподготовка перед атакой еще не приводила к полному подавлению огневого сопротивления противника и уничтожению всех его укреплений. Даже во время нашего штурма Кенигсберга. Вот для этого легкие дивизионные пушки и нужны — додавить то, что уцелело при артподготовке.

Но какая жесть — оказывается, наши артиллеристы-смертники катили по полю, пристрелянному немецкими пулеметчиками, свои пушки, чтобы выстрелить из них прямой наводкой в бронедетали ДОТа! А зачем они это делали? Самоубийцы, что ли? Дело в том, что прицельная дальность стрельбы из немецких пулеметов — 1 км примерно. Но ты целиться-то можешь по цели на таком удалении, но еще попробуй попади в нее, да еще в суматохе боя попробуй заметить появившуюся на таком удалении новую цель. Да еще попробуй порази с такого удаления из пулемета расчет орудия, укрывшегося за орудийным щитком. А вот дальность прямого выстрела из наших дивизионных пушек — тоже примерно 1 км, но попасть с такого расстояния из пушки в амбразуру ДОТа совсем не проблема, даже если для этого понадобится несколькими снарядами пристреляться. Это из пушки, даже прямой наводкой, пулеметная точка в ДОТе будет подавлена с такого расстояния, на котором орудийный расчет будет в безопасности от пулеметного огня. Это немецким пулеметчикам нужно хватать свой МГ и бежать из ДОТа, если они заметили, как русские на прямую наводку выкатывают ЗИС-2. Либо умереть в ДОТе во славу фюрера.

А вот кто по-настоящему были смертниками в подобных ситуациях, так это немецкие артиллеристы. И сам Мухин описал такую ситуацию, но этот шпак-металлург, кажется, сам не понял, что он написал:

«А немецкое 150-мм пехотное орудие стреляло исключительно точно. Об этом можно прочесть в воспоминаниях человека, который поставлял в Вермахт это орудие, — у министра вооружения фашистской Германии А. Шпеера. В конце 1943 г. он посетил советско-германский фронт на полуострове Рыбачий и там: „На одной из передовых позиций мне продемонстрировали, какой эффект производит прямое попадание снаряда нашего 150-мм орудия в советский блиндаж… я своими глазами видел, как от мощного взрыва в воздух взлетели деревянные балки“. Чтобы это было не слишком тяжело читать, процитирую и следующую фразу Шпеера: „Сразу же стоявший рядом ефрейтор молча рухнул на землю: выпущенная советским снайпером пуля через смотровое отверстие в орудийном щите попала ему