какой причине? — спросила я.

— У нее жених был осужден и отбывал срок. Вот она к нему съездила в колонию и после этого начала колоться. А у меня с этим строго, — сказал Георгий.

— И это произошло два года назад? — уточнила я.

— Да, — подтвердил Георгий.

— Так, и где же Вероника Воротникова находится сейчас? — спросила я.

— Не знаю… правда, не знаю, клянусь своими предками! — горячо воскликнул Георгий и для убедительности стукнул себя кулаком в грудь. — Если бы я знал, то обязательно вам сказал бы! Максим Сергеевич, вы мне верите?

В черных глаза Георгия плескался не страх, а элементарный испуг: сутенер боялся, что ему не поверят, и это может иметь далеко идущие последствия. В данном случае я верила, что Георгий действительно понятия не имеет, где сейчас может находиться Вероника Воротникова.

— Ладно, Георгий, я вам верю. Вот посмотрите теперь на этот фоторобот, — сказала я и вынула фотопортрет, предположительно Вероники Воротниковой, из своей сумки.

Сутенер взял в руки лист и начал всматриваться в него. Потом повернул его немного наискосок, затем снова вернул в первоначальное положение.

— Так это Вероника Воротникова? — спросила я.

— Н-нет, это не она, — слегка заикаясь, произнес Георгий.

— Как это «не она»? — с удивлением спросила я.

Впервые за все время человек говорит, что на фотопортрете изображена не Николь. В то время как все остальные, кого я просила опознать девушку, так определенно не отвечали. «Вроде бы она», «как будто бы она» — такими были все предыдущие ответы.

Ладно, теперь необходимо отыскать подругу Вероники Воротниковой. По словам тренера по фитнесу Виталия Проскурникова, ею была некая Милена. А как на самом деле зовут подругу Вероники?

— Скажите, у Вероники была подруга? Ну с кем она больше всего общалась? — спросила я.

— Да-да, была подруга, была! — утвердительно закивал Георгий.

— И как же звали? — задала я следующий вопрос.

— Милена. А настоящее ее имя — Светлана Козинская, — уверенно сказал Георгий.

— Где она сейчас находится? Она по-прежнему продолжает работать на вас? — спросила я.

— Нет, нет! Она сейчас замужем, сидит дома и воспитывает детей, — ответил Георгий.

— По какому адресу она проживает? — спросила я.

— Сейчас скажу, сейчас скажу.

Георгий достал из борсетки небольшую записную книжку и, перелистав страницы, нашел нужный адрес.

— Вот, нашел! Улица Саперная, дом сто пятнадцать, квартира восемнадцать, — продиктовал Георгий адрес подруги Вероники Воротниковой.

Положив записную книжку обратно в борсетку, Георгий выжидательно посмотрел сначала на Максима Шалохманова, а потом на меня.

— Тань, еще вопросы у тебя будут? — спросил меня Шалохманов.

— Да нет, пожалуй, не будут. Пожалуй, все, — ответила я. — Да, единственное, что еще осталось, так это то, что о нашем разговоре, Георгий, никто не должен знать. Вы меня поняли?

— Да, да, да! Никто не узнает! Клянусь! Максим Сергеевич, вы же меня знаете! Подтвердите, что если Гога поклялся, то…

— Ладно, остынь. Верим мы тебе, верим. А сейчас ты можешь быть свободен, — сказал Шалохманов.

Георгия в тот же момент как ветром выдуло из кабинета.

— Так что ты будешь делать дальше, Таня? — спросил меня Максим, когда мы остались вдвоем в кабинете.

— Что буду делать? — переспросила я, соображая, что же действительно я буду делать. — Поеду к этой самой Милене-Светлане, подружке Вероники Воротниковой. Она должна знать, где сейчас находится Вероника. Или, по крайней мере, может находиться.

— Ладно. Тогда удачи тебе, Тань, — сказал Шалохманов.

— Спасибо тебе, Максим, за все, — поблагодарила я Шалохманова.

Дом, в котором проживала бывшая «жрица любви» Светлана Козинская, находился в районе новостроек. Инфраструктура только еще начала создаваться, поэтому пейзаж был несколько однообразный и диковатый. Я позвонила по домофону.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Мне нужна Светлана Козинская, — пока не называя себя, сказала я.

— Это я, кто вы? — повторила свой вопрос Козинская.

— Я — частный детектив Татьяна Иванова, — назвала я себя.

— Но я не… — начала Козинская, однако я не дала ей договорить.

— Я знаю, что вы, Светлана, не вызывали никакого частного детектива. Я от вашего бывшего сутенера Георгия, то есть Гоги.

— Ой, — испуганно ойкнула бывшая проститутка, — не кричите так, говорите, пожалуйста, потише.

— Мы с вами, Светлана, так и будем разговаривать через домофон? Или вы все-таки откроете подъездную дверь, и я войду в квартиру? — спросила я.

Почти сразу же раздался писк домофона, я открыла дверь и вошла в подъезд. Вызвав лифт, я поднялась на восьмой этаж. Светлана Козинская уже поджидала меня, стоя у раскрытой двери тамбура. Это была молодая черноволосая женщина в атласном халате голубого цвета. Она испуганно посмотрела на меня и почти шепотом сказала:

— Проходите, но только умоляю вас, говорите тише, муж дома.

Мы вошли в просторный холл, а затем, миновав большую и светлую гостиную с недавно сделанным дорогим ремонтом, прошли в самую дальнюю комнату. Козинская села на диван, я расположилась рядом с ней.

— Светлана, я знаю, что вы являетесь близкой подругой Вероники Воротниковой, поэтому можете не отпираться и не отнекиваться. Давайте не будем тратить на это время. Лучше сразу скажите, где сейчас находится Вероника, — сказала я.

— Но я ничего не знаю о ней, — испуганно проговорила Козинская.

— Это Вероника попросила вас ничего о ней не говорить? — спросила я.

— Нет, что вы! Я и сама хотела бы знать, где она и что с ней, — довольно правдиво сказала Козинская.

— Вероника обвиняется в убийстве, — кратко сказала я.

Светлана испуганно зажала рот рукой, вероятно, чтобы задержать готовый сорваться возглас.

— Так вы действительно ничего не знаете о Веронике? — еще раз спросила я.

— Я знаю только то, что Вероника года два назад уехала в колонию, где отбывал срок ее жених. Он перестал отвечать на ее письма, поэтому она поехала к нему.

— И что было дальше? — спросила я.

— А дальше ничего не было, — пожала плечами Козинская. — Она вернулась оттуда, но на работу не вышла. Я слышала, что она начала колоться, правда, поначалу в этом никому не признавалась и все скрывала. Но вы же понимаете, что это долго скрывать не получится. А Гога очень суровый в этом отношении. Он выгнал Веронику, и она начала работать на себя. Сняла квартиру.

— А что случилось в колонии, она вам рассказывала, когда вернулась в Тарасов? — спросила я.

— Нет, Вероника ни словом не обмолвилась о своей поездке, — покачала головой Козинская. — Только выглядела очень несчастной. Может быть, у них произошел разрыв? Я имею в виду с ее женихом?

— Скажите, Светлана, по какому адресу Вероника снимала квартиру? Вы знаете? — спросила я.

— Да, знаю. Это на улице Астраханской, дом восемь, квартира пять, — сказала Козинская.