– Это кто сказал?

– Тимур Шаов. В его песнях встречаются строчки поразительно остроумные.

– Поют и шутят на эту тему те, у кого всё в порядке по части секса. А у тебя наверняка кошки на душе скребут!

– Бери выше. Львы, тигры, пумы, гепарды и прочие представители семейства кошачьих отряда хищных.

– Калинкина! Я серьезно! Задумайся! Прямо здесь и сейчас!

– Ладно. Допустим, женщины – это цветы. Мужчины – это вода. Без воды цветы погибнут. Согласна?

– Допустим, – кивнула Лена, подозрительно глядя на меня в ожидании подвоха.

– Вопрос номер один. Как часто надо менять воду, чтобы букет не завял? Вопрос номер два. Следуя данной логике, что собой представляет долгий и счастливый брак? Вазу с протухшей водой?

– Сашка, ты никогда не найдешь себе мужчину! Ты всех распугаешь!

– Я буду читать про великую любовь книги и слушать про секс остроумные песни.

– Это не заменяет!

– Зато гарантирует. Душевный трепет и здоровый смех.

Мне пятьдесят девять лет. Минус тридцать четыре, получается двадцать пять. Четверть века без интимных связей. Не надо меня жалеть. В противном случае справедливо будет поделить сострадание на всех женщин с подобной судьбой, а если вспомнить отечественную историю, войны и революции, выкосившие мужиков, то количество одиноких женщин будет астрономическим, никаких жалелок не хватит.

Я заново познакомилась с Женей, пребывая в юном теле. Но жизненный опыт, гормональный статус, отсутствие потребности в интиме никуда не делись. Мое либидо спало давно и крепко. Так мне казалось. Что мои любовные потребности замурованы в бетон как четвертый блок Чернобыльской АЭС. Я ошибалась. Это был не бетон, а снег, легко тающий на солнце.

Кроме того, Женя Уколов, весьма вероятно, повинен в том, что у меня с юности закрепился синдром утенка. Если вылупившийся утенок увидит движущееся животное, он может принять его за мать и двинется следом. Многие люди первую встреченную информацию склонны расценивать как истинную. Вы прочитали, что кофе повышает давление. Потом вам в качестве аргумента привели сто научных статей, опровергающих связь кофеина и гипертензии. Вы не поверите, вы будете стоять на своем, потому что вы – утенок. Я придумала себе идеального Женю Уколова и никто уже не мог с ним сравниться.

Мысленно я иногда возвращалась к своим двум романам и половой дружбе и ни разу не пожалела о том, что не вышла замуж за Андрея или Савву, не отбила забойщика Колю у его общепитовской супруги. Мелькнет понятная зависть к замужним подругам: как это славно, засыпать на мужском плече, иметь рядом человека, который дарит тебе подарки и цветы, спрашивает, как ты себя чувствуешь, и ему можно пожаловаться на головную боль, в хорошем настроении он поет в ду́ше, а порезавшись во время бритья, сквернословит – мелькнет и растворится. Единственным человеком, с которым я прожила бы счастливо и долго, был Сергей. Но бывший муж, вероятно, испытывал ко мне, хорошо маскируясь, нечто схожее с тем, что я в отношении своих любовников. Жадность – другого слова я не подберу. Именно такое чувство было у меня, когда выслушивала объяснения в любви. Это случалось не так уж редко, поскольку в женский опыт вполне засчитывается подростковый, а у меня имелись приятели на даче, я трижды ездила в пионерские лагеря, и на первых курсах университета у нас была хорошая компания. Итак, он объясняется мне в любви, все жутко волнительно, на голом нерве, мне приятно, лестно, он мне нравится, но не больше и… я испытываю свирепую жадность. Словно он что-то просит у меня, а я не хочу отдавать, разве что на время… или не все, а чуть-чуть поделиться (давай будем дружить). По сути, действительно просит: мое внимание, мои чувства, мое время, мое сердце. Но все это абстракция, а переживаемая жадность почти материальна, словно он протягивает руку за моей любимой игрушкой.

Мне было жалко тратить себя на Андрея, Савву и тем более Колю. Только на объяснение в любви Сергея я отреагировала бурно и радостно. Весь наш короткий брак я не то что жадничала, напротив, испытывала потребность дарить, дарить и дарить.

И еще. Для Андрея, Саввы и Коли я была объектом, а для Сергея субъектом. Поясню. Объект любят, о нем заботятся и так далее, не интересуясь по большому счету, что этому объекту самому надо, о чем его печали, горести, мечты, каковы его мысли, глупые и гениальные, в чем его таланты. Если женщина не просто смазливое личико, хорошая фигура, обладательница доброго веселого нрава, но и мыслящий, думающий человек, и этим интересна как личность, то она – субъект.

7

Спектакль «Бабушки» в театре «Практика» нам с Женей очень понравился. Это был театр-театр, преображение волшебное. Девушки, одетые как старухи, с походкой старух, с деревенским говором, песнями, с разговорами и проблемами бытовыми, но вдруг поднимающиеся на высоту, о которой говорила мама, на высоту нравственно-художественного осмысления. Когда в финале актрисы сбросили старушечью одежду и зрители увидели юных девушек, зал ахнул. Стало жаль исчезнувших бабушек и одновременно дыхание остановилось: как они сыграли! Мы предполагали, конечно, что это не семидесятилетние актрисы, но чтобы настолько молодые! Им лет по двадцать-двадцать три, не больше. Это был настоящий театр.

Мы шли с Женей сначала по Садовому кольцу, потом свернули на Тверскую. Обсуждали спектакль, восхищались игрой актрис, нам неизвестных, возможно потому, что не смотрим сериалы. Я говорила о том, что старость сейчас никому не интересна, что царит культ молодости, все до гробовой доски хотят остаться заспиртованными в тридцатилетнем возрасте, многие внуки никогда не увидят настоящих лиц своих бабушек, а только предложенную пластическим хирургом версию физиономии, утянутую до треска, с оладьеподобными губами. Я остановилась, только когда увидела, что Женя усмехается, мол, неизвестно, как сама я поведу себя в старости. Как раз известно! Но ведь не скажешь.

Женя прежде не видел постановок в стиле вербатим, или документальный театр. То есть в основе не пьеса, написанная драматургом, а реальные монологи и диалоги живых людей. Автор и режиссер «Бабушек» Светлана Землякова взяла за основу магнитофонные записи с рассказами деревенских старух. Женя сказал, что в театр ходит редко, только по надежным рекомендациям. Я не стала признаваться в том, что сделалась завзятой театралкой. Только заметила, что на пять спектаклей приходится один, на который не жаль потраченных денег и времени.

– Какую кухню вы предпочитаете, Александра Петровна? Выбирайте ресторан для ужина.

Воспитанная девушка сказала бы, что ей все равно. Но я давно рассталась с девичьими манерами.

– Ресторан не пафосный, без хрусталя и официантов в смокингах, без живой музыки, без понтов, как выражается мой сы-ы-ы… мой двоюродный брат.

Мне следовало быть начеку, но рядом с Женей контролировать себя решительно не хотелось.

– Мы с вами слишком демократично одеты?

По телефону я предупредила Женю, что дресс-кода в «Практике» не существует, подойдут джинсы и кроссовки. На Жене были легкие брюки, светлая рубашка с воротничком, пристегнутым маленькими пуговичками, вельветовый пиджак с замшевыми нашлепками на локтях и туфли-мокасины. Мне бы хотелось щегольнуть в своем кружевном платье цвета красного вина, но в нем я выглядела бы гостьей столицы, не отличающей Большой театр от студенческого. Поэтому я была в джинсах (без прорех), белой льняной блузке-батнике. Единственная уступка классическому театральному наряду – туфли на высоких каблуках. Именно туфли, а не босоножки. Какие бы вольности в одежде нынче ни царили, голые пальцы в театре – это пошло.