– Но со мной ведь он не ссорился! Почему он ко мне не приходит?

Даньке тогда было шесть лет. Спустя двенадцать лет я его спросила:

– Ты помнишь дядю Андрея?

– Нет, а кто это?

– Мой бывший поклонник.

– Серьезно? У тебя были поклонники? Много?

– Как обезьян в джунглях.

Хорошо, что у детей короткая память.

В 1992 или в 1993 году мы приватизировали квартиру. На трех собственников (папу, маму, меня) требовалось заполнить по две бумаги печатными буквами с данными паспортов и проч. Исправления, подтирки, описки не допускались. Даже я при своих корректорских навыках переписывала дважды. На людей, особенно стариков, толпящихся в коридоре ЖЭКа, было больно смотреть. Они ходили сюда каждый день, как на работу, только работа не может представлять собой многочасовые очереди. Мне стало жаль старушку, которая вышла из кабинета в слезах, пятый раз заставляют переписывать. Я предложила помощь. Мы отошли к подоконнику, и я стала заполнять ее бумаги, сверяясь с документами. В очереди давно ходили слухи, что если дать денег, то жэковцы сами заполнят. Но кому дать и сколько? Спросишь, только навредишь, еще пуще обозлятся, отомстят.

Я сосредоточенно писала (печатными буквами! на машинке заполнять бланки не разрешалось), диктовала себе по слогам и не заметила, как ко мне выстроилась очередь. Меня приняли за сотрудницу, которая за деньги оказывает помощь! Очнулась, только когда в очереди вспыхнула ссора – кто за кем стоял, кто отходил, а его не признают. И еще посыпались вопросы, сколько стоят мои услуги и есть ли льготы для участников Войны или только для инвалидов Войны. Я пыталась отбиться, говорила, что просто помогаю бабушке, бесплатно. Меня заверили, что никому не скажут, спросили, сколько я беру, «только заполни эти чертовы бумаги».

– И что тут у нас происходит?

Люди расступились перед вальяжным мужчиной в длиннополом габардиновом пальто и с белым шарфом на шее. Позади него маячило жэковское начальство. Мне было жаль стариков, но я не собиралась взваливать на себя их беды. Я чувствовала себя как нечаянная благодетельница, раздающая хлеб в толпе нищих. Хлеба мало, а голодных много.

– Вот именно! – сказала я, обращаясь к начальнику ЖЭКа. – Что за безобразие у вас происходит? Нет, это не безобразие, а издевательство! Вы гоняете стариков, заставляете их делать работу, которую они не в состоянии выполнить. Неужели трудно посадить человека заполнять документы? За разумную плату, в конце концов.

Народ поддержал меня: «Да, да! Заплатим! Мы тут помрем. Последнее здоровье потерям. Бюрократы! Специально такую приватизацию сделали, чтобы не пройти. Снова обман! Мало вам ваучеров! Люди с работы отпрашиваются, а вы их мурыжите. Где перестройка? Где демократия и справедливость?»

Начальник ЖЭКа, напуганный бунтом багровый и потный коротышка, обращаясь к Вальяжному Белому Шарфу, заговорил о том, что они делают все по инструкции, что платные услуги не положены, нет статьи, по которой проводить деньги.

– А мимо кассы можно?! – взревел старик с орденами, не инвалид, но участник Войны. – Хватит дурить народ!

– Не сталинские времена! – крикнул кто-то.

И тут же получил отлуп:

– При Сталине порядка было больше!

Вальяжный Белый Шарф никак не реагировал ни на народное волнение, ни на начальника ЖЭКа. Он смотрел на меня с нахальным мужским интересом.

– А вы, девушка, кто? – спросил.

– Я? Жительница этого района. Гражданка России. А вы, позвольте узнать?

– Представитель мэрии, осуществляющий инспекцию.

– Товарищи! – развела я руками и свела их ладонями вверх, указывая на инспектора. – Нам повезло. Большая рыба приплыла. Сам осуществляющий. Давайте поделимся с ним нашими бедами.

Тем, кто стоял в конце коридора, было слышно, но не видно, они напирали. Вальяжный уже приблизился ко мне на локоть. Улыбался недвусмысленно. Потом все-таки повернулся к собравшимся и хорошо поставленным голосом скомандовал:

– Не толпиться! Сделали два шага назад! Раз, два! Проблема понята. Разберемся, порешаем. Девушке оставаться на месте. Иван Ильич, за мной! Освободить проход!

Во главе с Вальяжным начальство скрылось в кабинете.

Людям, которые уставились на меня (нашли лидера!), я сказала:

– Глагол «порешать» имеет значение «решать в течение какого-то времени», но не означает «решить». Ваня порешал, порешал пример, не получалось, Ваня бросил. На вашем месте я бы заняла оборону у кабинета начальника ЖЭКа, чтобы они не «порешали», а решили. Спасибо за проявленную солидарность! Мне пора.

Не тут-то было! Меня не отпускали. Просили по-хорошему, призывали понять их, но заслон держали плечо к плечу. Вот приехал барин, барин нас рассудит, вера в барина неискоренима, его надо слушаться, а то осерчает. Это было нелепо и смешно, вернее, трагикомично. Только что я была лидером, поднявшим народ на бунт, а теперь меня держат в заложниках. Правильно я делала, что никогда не проявляла общественного рвения. И митинги, которые не утихали на Манежной площади, ни разу не посетила.

Вальяжный не задержался в кабинете начальника ЖЭКа. Вышел, объявил людям, что «их проблемы будут решаться на платформе постоянного контроля». Взял меня под руку и повел на улицу.

У крыльца стояла черная «Волга». Распахнув заднюю дверцу, он пригласил меня в машину.

– Куда вы собираетесь меня везти?

– Обедать. Я голодный, как волк. Садись, не бойся, я не кусаюсь.

«Забавная ситуация», – подумала я и приняла приглашение.

– Давай сразу по-простому, – сказал он, когда машина тронулась. – Коля! – И протянул руку.

– Александра.

Пожали руки.

– Сама москвичка?

– Потомственная.

– А я потомственный шахтер. Дед был забойщиком и отец, я начинал забойщиком.

– Теперь что забиваете?

– Врагов демократии.

– Отбойным молотком?

– Га-га! Это шутка? У меня с юмором плохо, а для харизмы надо, – трогательно поделился Коля.

Харизма у него была, и лицо вполне интеллигентное, а не туповатое. Пока он не открывал рот и не демонстрировал свои простецкие манеры, мог сойти за культурного человека. Такие встречаются в среде, не перегруженной интеллектуальным воспитанием. Замечательный артист Вячеслав Тихонов, обладатель утонченной аристократической внешности, вышел из пролетариев.

Обедали мы в кооперативном ресторане. У Коли был отличный аппетит. Бабушка говорила, что хорошего работника отличает хороший аппетит. Думаю, это справедливо для сталеваров, строителей, железнодорожных рабочих и прочих представителей тяжелого физического труда. Но зачем врачу или ученому пять тысяч калорий в день? Только лишний вес набирать.