не будь букой, ты самый очаровательный дракон, которого я когда-либо видела. Но я не могу бросить малыша, он и так остался без мамы, а тут он снова доверился…

Дракон стек с моих коленей, все еще обиженно фыркая, и, клацая коготками по деревянному полу, ушел к Айросу. Я вздохнула, подтянула колени к груди и переключила все внимание на малыша, усадив его на себя. По щекам стекали слезы, зверек слизывал их, но при этом почему-то начал трястись. Сначала я подумала, что ему холодно, но второй зверек, что остался на столе, тоже улегся на пузо и задрожал. И я не знала, что делать, лишь постаралась укрыть котенка в объятиях, нашептывая успокаивающие слова. Второго зверька забрал себе Хазаэль, после чего спросил, — Мастер, зачем вы их пугаете?

— Пусть привыкают, — послышался обиженный и слегка даже злой голос будто прямо в голове. — Или выметаются прочь. Мне все равно. Оставите, будете воспитывать сами.

Я не знала, как реагировать. И пусть пока смогла ограничиться слезами, но уже чувствовала подступающие к горлу рыдания. Ведь по сути, не только обидела дракона, но и отвратила его от чужих подарков. И было совсем непонятно, позволят ли мне заботиться о малыше, или это «оставите» относилось только к его Ученикам… Да и получится ли у меня вырастить котенка, если позволят? Но, наверное, больше всего болело в груди потому, что дракон не понял меня, ну или не захотел принять объяснений. Видимо, как и Айрос, я слишком мягкотелая. Так что даже хорошо, что за нагромождением рук не видно подрагивающих губ.

— Ракс, им просто некуда пойти. Их родители мертвы. Сошлись в бою за территорию. Когда мы пришли самка которуна была еще теплой, но уже не живой. А гнидадаф умер немногим раньше ее. В его мех уже набился снег. — Пояснил Айрос.

— Отпаивать молоком, заботиться и выгуливать, смогут и слуги. А вот научить понимать речь разумных, охотиться и выживать в этом мире, способен или родитель, или дракон. — Добавил эльф.

— Не хочу. — Фыркнуло на границе сознания. А затем вновь послышалось фырканье, но оно уже не проникало в мозг, а донеслось от кресла, где сидел Айрос.

А мне осталось лишь вздохнуть и снова забормотать мелкому, — малыш, хотела бы я чтобы ты меня понял или поняла… мне жаль, что ты остался в одиночестве.

Раздался звук цокающих мелких шажочков, сопровождаемый фырканьем, и я увидела дракончика у очага, свернувшегося на какой-то лохматой шкуре. Айрос встал, и, кажется, собрался подойти, но в голове снова раздалось, — принесли мне еду, а теперь требуете, чтобы я ее вырастил? П-фыр. Вот только попробуйте подойти — откушу руку, а может быть и голову. — При этом хвост дракончика начал нервно постукивать по полу.

— В смысле — еду? — Я непонимающе посмотрела на Айроса.

На что тот сначала молча отвел взгляд, закусил губу и лишь после тяжелого вздоха заговорил, — которун и гнидадаф одни из самых сильных магических зверей, их кровь имеет целебные свойства и могла бы помочь Мастеру в восстановлении поврежденного кристалла Истока. И чем меньше времени прошло со смерти существа, тем целительные свойства их крови выше. Он — дракон, а они едят мясо. Точнее, очень любят его есть… — Словно извиняясь пояснял он.

Я подняла руку, прося остановиться, в голове разрывалось осознание жестокости этого мира. Я не имела права влезать. Зарексу надо восстановиться. А я тут со своим уставом… Да, котенок жутко милый и ласковый, но если его смерть поможет спасти множество людей, я должна согласиться, поэтому, закусив до боли губу, сказала, — если это необходимо, делайте то, что нужно, только я бы предпочла в это время … прогуляться.

Где-то после слова «нужно», в голове, параллельно с моими словами, прозвучало, — раз взялась защищать, так не отступай. Иначе никто в этом мире не будет тебя уважать. А если эта шавка, когда вырастет, откусит тебе что-нибудь, то так даже лучше, больше не будешь такой наивной. — Недовольно профыркал дракончик.

Я встала и, ссадив котенка обратно на стол, подошла к очагу и плюхнулась рядом с Зарексом, не обращая внимания на его рычания, протянула руку и сказала, — кусай. Зачем ждать, когда он вырастет… — Не знаю, чем я руководствовалась, но внутри все болело и жгло от невозможности ничего изменить и чувства вины. И понимала, что заслужила ту боль, что должна послужить наказанием за ослушание и предательство. Дракон издал непонятный звук и поцокал в сторону двери. И когда я уже собралась что-то предпринять, ему дорогу преградил Айрос. — Зарекс, вернись, пожалуйста, тебе нельзя на холод. Я виновата. Я тебя не потревожу больше. — Сдалась, всхлипывая и размазывая слезы по щекам.

— А я — не выпущу. — Голос Айроса был спокоен, но непреклонен.

— Даже в таком состоянии я сильнее тебя. — Буркнул Зарекс.

— Я знаю. Но я сделаю все возможное, чтобы остановить.

— Тогда разберись для меня с той живностью, что вы притащили сюда. — Прозвучал ультиматум.

— Моракс, я не могу убивать, ты знаешь об этом. — С виной в голосе отозвался парень.

— Тогда больше не приближайся ко мне. — Дракончик фыркнул и ушел в дальний угол, где завернулся в шкуру, но все равно дрожал. А Айрос упал в кресло с опустошенным взглядом и сжался, как будто его ударили.

Я в свою очередь тоже не осталась сидеть на полу, прошла к кровати, залезла с ногами и, отодвинув шторку, стала смотреть в темноту. — Простите. Я не знала, что эти животные предназначались в пищу. Вы старались порадовать Учителя, а я все испортила. Не все поняла из ваших разговоров, но… из-за моих капризов он не восстановится вовремя, и могут пострадать люди… точнее нежить. А я не знаю, как теперь все исправить.

— Никак. — Мягко, но при этом довольно спокойно произнес Хазаэль. — Тут нечего исправлять. Мастеру нужно немного времени и все будет, как и всегда. Мы подобрали этих котят, чтобы порадовать его, не особо задумываясь о том, будут ли они съедены или оставлены в живых. Так или иначе в горах без защищающих их родителей они все равно бы погибли. — Он вздохнул, продолжая поглаживать щенка, который теперь мирно сопел на его руке. — Поэтому просто дай Мастеру время. Я не знаю, кто ты, но как мне кажется, ты не совсем понимаешь, что происходит в этом домике. Позволь я объясню. — Я кивнула, и он продолжил. — Мастер пообещал защищать свой народ и соблюдал это обещание более шести с половиной эун, и все это время он никого не подпускал к себе.